Дарвиновские эволюционисты рассматривают ум как продукт неуправляемых мутаций и случайных экологических влияний, действующих на материальные силы. Это заставляет задуматься над такими понятиями, как разум и нормы нравственности: имеют ли они хоть какую-то обоснованность? Эволюционистам следует быть осторожными с тем, что они думают. Следующие примеры показывают, как они пытаются объяснить эти нематериальные понятия движениями материи.
Читайте также: Какую роль играют мутации в процессе эволюции?
Умное создание: Разум – нематериальная категория, которая для эволюционистов не более чем эпифеномен (сопутствующее явление) или иллюзия, появившаяся благодаря движению частиц. На New Scientist авторы задаются вопросом, можно ли в рамках эволюционной теории объяснить разум – «то, что отличает человека от множества других видов, населяющих планету»? Статья больше представляет собой вопрос, чем ответ о разуме:
Наш разум является основным фактором во всем: от анатомии до технологий. Спросить «почему мы разумны?», означает то же самое, что спросить «почему мы люди?» - на этот вопрос нет определенного ответа. Но все же давайте зададим его здесь. Почему мы, люди, - единственные разумные на земле существа?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте спросим себя: а может быть мы и не настолько разумны, как думаем о себе? «Возможно, наше антропоцентрическое тщеславие мешает нам оценить разумные способности всех других животных, будь то муравьи, цефалоподы или китовые». Однако в результате такого подхода одно нематериальное понятие, тщеславие, уклоняется от другого, разума. Похоже, авторы статьи топчутся на месте. Время сделать следующий шаг:
Давайте перефразируем вопрос. Существует множество способностей, свойственных только человеку: язык, использование орудий, культура и умение сопереживать. Другие животные могут иметь зачаточные формы этих способностей, но им далеко до человеческой утонченности и приспособляемости. Почему?
Да все потому, что язык, использование орудий, культура и умение сопереживать – нематериальны. Получается, что этот подход страдает от того же недостатка. Попытки обратиться к изменчивости внутри вида также не решают проблемы. В этом месте автор статьи рассказывает, почему не все обезьяны стали умными:
Некоторые из них, наши предки, все же стали умными, но очень давно. На каком-то этапе нашей эволюционной истории, существовали предположительно такие же необычные протолюди, появившиеся в результате какой-то случайной генетики или условий окружающей среды. Именно повышенный интеллект этих протолюдей дал им преимущество над их менее одаренными товарищами. Современные умные обезьяны, похоже, не используют с такой выгодой свои способности. В отличие от наших предков их общество и окружение не так высоко ценит свой разум.
Наши предки, возможно, случайно попали в круговорот биологического и культурного развития, приведшего к появлению современных, многозадачных людей … и к уровню приспособляемости, которая позволяет нам легко адаптироваться к изменениям окружающей среды и даже вносить в нее поправки для удовлетворения наших требований.
Если учесть, что такие слова, как история, умные, одаренные, ценит, и удовлетворение требований относятся к нематериальным понятиям и ценностям, этот ответ сводится до фразы «такова жизнь» – мы стали умными «случайно», в «результате какой-то случайной генетики или условий окружающей среды».
Справедливые поступки: Кейт Дуглас попыталась представить эволюционное развитие нравственности в рецензии на книгу, опубликованной на New Scientist, под заголовком «Когда наши предки научились совершать справедливые поступки?». Непонятно, поступает ли она правильно с точки зрения эволюции. Дуглас дает обзор книге Кристофера Боема «Происхождение нравственности: эволюция добродетели, альтруизма и стыда». В поисках ответа на вопрос социальный антрополог Боем исследовал бушменское племя Кунг, живущее в южноафриканской пустыне Калахари. По его мнению, представители племени Кунг очень похожи на «первых проявляющих добродетель людей, занимающихся добычей пропитания, которые обитали в Африке 45000 лет назад в эпоху позднего Плейстоцена». Вот вкратце ее доклад:
«Так каким же образом мы эволюционировали от безнравственных обезьян в нравственных людей? Этим вопросом задавались многие, начиная с Дарвина, но подход Боема отличается попыткой «сделать естественную историю происхождения нравственности более историчной». Таким образом, он дает нам новую и понятную схему эволюции нравственности.
Он утверждает, что наши предки были «заранее адаптированы» к нравственности. Как и у современных шимпанзе и бонобо у них было чувство самоощущения и честности. Молодые были склонны учиться правильному поведению у своих мам. Они владели потенциалом для совместных действий, давая подчиненным немного власти над доминирующими индивидуумами.
Сначала должна была появиться совесть или то, что Боем описывает как «калькулятор риска Макиавелли». Изначально эта управляемая эгоистичная натура испытывала страх наказания, а нравственность начала появляться тогда, когда наши предки научились принимать социальные правила своего общества, ассоциируя их с такими эмоциями, как стыд и честь. И, в конце концов, когда общества начали ценить великодушие и наказывать эгоизм, гены альтруизма получили поддержку. Наши эгоистичные и протекционистские наклонности до сих пор перевешивают альтруистские, но в результате социального отбора мы сами невольно улучшили наш генофонд».
Трудно понять, как Боем может оправдать использование в материалистическом смысле таких слов, как личность, честность, правила, ценности, стыд, честь, альтруистический и добродетельный. Некоторые из этих понятий, по его мнению, просто существовали и каким-то образом уже были «заранее адаптированы». Его закон «социального отбора» похоже, придуман на основе естественного отбора Дарвина. Другая проблема состоит в том, что Боем исследовал современных людей, которые уже «равноправны и живут по справедливости». Это вызывает вопрос, каким образом появились подобные нематериальные особенности? Кейт Дуглас попыталась быть любезной: «Это непростая история и книга «Происхождение нравственности» иногда кажется немного запутанной, но исследования Боемом племен и обезьян делают ее замечательным справочником. Надо сказать, что некоторые его идеи поистине кардинальны».
Одним словом предположительно где-то, в никем не наблюдаемой эволюционной истории, генетика или окружающая среда сделали что-то, что вероятно привело к появлению совести, которая приняла правила и создала «гены альтруизма». Эти гены в свою очередь образовали истинный альтруизм, в результате чего шимпанзе спустились с деревьев на землю и стали людьми, наделенными разумом, добродетелью и нравственностью. Назвать эволюционные ответы «немного запутанными» и в самом деле чистый альтруизм. Это уже само по себе подтверждает тот факт, что альтруизм и разум - продукты не материальных процессов отбора и случая, а дизайна. Из этого логически следует, что думать иначе просто глупо и неблагоразумно.