Подделки и фальсификации в палеонтологии

Джерри Бергман

государственный колледж Норсвест, США

Подделки и фальсификации в палеонтологии

Анализ истории палеонтологии подводит нас к выводу о том, что данная дисциплина намного менее объективна по сравнению с физикой, химией или даже биологией. В этой сфере науки процветают противоречия и фальсификации, а иногда даже и откровенные подделки. К классическим примерам можно отнести «пилтдаунского человека», и «небрасского гесперопитека», однако существует и множество других менее известных примеров, и они будут освещены в данной статье. Некоторые хорошо задокументированные примеры описаны достаточно детально для того, чтобы проиллюстрировать, с какими проблемами сталкиваются ученые из-за подделок в сфере палеоантропологии.

Вступление

Среди ученых, вовлеченных в эти противоречия, зачастую встречаются игроки «высшей лиги» - многие из них были ведущими учеными в сфере палеонтологии двадцатого века. И их фальсификации могут повлиять на целые научные дисциплины (Федер 2006; Кон 1988). Даже известные современные ученые, считающиеся лидерами в сфере палеонтологии, в том числе и знаменитая семья Лики (Луис, Мари и Ричард), стали участниками многих противоречивых событий. Их обвиняли в неправильном толковании фактов, в грязной работе и необъективной документации. Палеонтология является особенно спорной сферой науки по ряду причин, например, из-за интереса человека к своему происхождению, а также потому, что выводы, имеющие эмоциональное значение… должны делаться на основании чрезвычайно малого количества фактов, и зачастую во время споров, разгорающихся в данной сфере, ученым бывает очень трудно отделить «личное» от «научного» (Холден 1981, с. 738).

Одна из важнейших причин для конфликтов заключается в том, что человеческая палеонтологическая летопись насколько скудна, что люди, делающие громкие заявления, могут лишь одно за другим делать опасные предположения, и надеяться, что очередное сенсационное открытие не выставит их полными дураками. . . Очевидно, что некоторые люди не способны извлечь из этого урок. Как мы видели, на сегодняшний день существует множество ученых и популяризаторов, у которых хватает смелости говорить нам, что у них «нет сомнений» относительно происхождения человека. Если бы только у них были еще и доказательства! (Фикс 1984, с. 150).

Еще одна из важнейших причин возникновения расхождений в палеонтологии заключается в том, что количество исследователей намного превышает количество объектов исследования. Очень часто завязываются оживленные, а иногда и враждебные дискуссии о том, на самом ли деле вновь обнаруженная окаменелость является новым видом, или же она является одним из вариантов уже названных видов. Эти споры о научных названиях очень часто малозначимы. Название того или иного экспоната окаменелости, приближенной к человеку, может варьироваться в зависимости от таких незначительных деталей, как, например, пол миллиметра в диаметре зуба, или от незначительных различий в форме бедренной кости. Проблема заключается в том, что таких образцов действительно очень мало, и они разбросаны по слишком обширным географическим регионам, для того, чтобы можно было делать такие выводы с полной уверенностью. Очень часто при обнаружении новых экспонатов старые выводы приходится пересматривать (Койн 2009, с. 197).

Еще одна причина возникновения многих споров и обвинений в фальсификации заключается в том, что вся антропологическая наука разделена на разные «лагеря», «школы» и «группы», которые часто враждуют друг с другом. В каждой из школ зачастую доминирует небольшое количество ученых, которые по сути своего характера являются харизматичными лидерами. И каждый из лагерей пытается «доказать» свою собственную модель эволюции, часто догматически, ссылаясь на окаменелости, большинство из которых состоят из очень сильно поврежденных фрагментов. Выражаясь словами ученого Ги, проблема заключается в том, что «палеонтологическая летопись эволюционной истории человека фрагментарна и зачастую подвержена разнообразным толкованиям» (Ги 2001).

Каждый принимает свою сторону в такого рода конфликтах, и как красноречиво продемонстрировал автор Морелл (1995), участники этих конфликтов зачастую доходят до настоящих стычек, которые характерны людям различных наций и при которых неэтичное поведение (и практически любые другие уловки) считаются игрой по правилам. Единственным исключением обычно считается лишь физическая агрессия (хотя до нее тоже иногда доходит).

Изучение различных палеонтологических публикаций демонстрирует всю глубину и степень конфликтов в данной сфере, в которой в целом есть слишком мало установленных данных, и где каждый из фактов можно толковать несколькими различными способами. Противоречия возникают еще и потому, что новые открытия и найденные окаменелости, обычно, скрываются от других ученых годами из соображений приоритетности публикаций. Ученые часто жалуются на то, что многие слишком поздно публикуют информацию о своих находках, и скорее бросаются своими аргументами и интерпретациями, вместо того, чтобы предоставить основательную опубликованную информацию для изучения.

Оба лагеря – как приверженцы Лики, так и приверженцы Йохансона заявляют, что в книгах их оппонентов полно неточностей. В частности, авторы Вайт и Йохансон жалуются на то, что Лики отказывается принимать определение представителя Australopithecus afarensis в классификации, однако при этом не предлагает никакой альтернативы (Холден 1981, с. 739).

Обычно для того, чтобы получить признание за открытие какой-либо окаменелости, ученому нужно первому опубликовать свое открытие. Однако палеонтологи-первооткрыватели сохраняют эксклюзивный доступ к найденным окаменелостям десятки или более лет, прежде чем позволяют другим их изучать. Поскольку эти окаменелости очень хрупкие и их легко сломать, работа с ними обычно приводит к их повреждению. Этот факт еще больше препятствует прямому доступу других ученых к обнаруженной окаменелости.

По всем этим причинам большинство исследователей имеют доступ только к фотографиям, или, в лучшем случае, к слепкам с окаменелостей. Большинству антропологам приходится полагаться только на описания и интерпретации, предоставленными первооткрывателям окаменелостей – тем самым людям, которые лично заинтересованы в доказательстве своих собственных теорий. Ввиду этого факта, вовсе не удивительно, что в этой сфере царят значительные противоречия.

Сокрытие важных окаменелых ископаемых

Одним из примеров данного конфликта является тот факт, что когда кто-то из исследователей находит окаменелое ископаемое, он старается скрыть его, чтобы не дать возможности другим ученым, не принадлежащим к его группе, исследовать данный экспонат или прославиться этим открытием (Таттерсол и Шварц 2002, с. 239). Все больше набирает силу такая тенденция: определенные палеоантропологи отказывают в доступе к своим находкам даже после опубликования ими предварительного описания обнаруженных окаменелых ископаемых, при том, что правила данной дисциплины предполагают, что и другие ученые могут участвовать в исследовании таких артефактов. Однако в подобных случаях первооткрыватели окаменелости утверждают, что имеют полное право на сокрытие окаменелости, заявляя, что их первоначальные публикации (даже если они были выполнены в соответствии с предписаниями «Кодекса» и опубликованы в таких официальных изданиях, как Nature и Science), были всего лишь «уведомлением». Факт «публикации» изворотливо оспаривается, и признается только с появлением объемной толковательной монографии (Таттерсол и Шварц 2002, с. 240).

Авторы Таттерсол и Шварц также отмечают, что период создания подобной монографии растягивается на десятилетия или более, и может никогда не окончиться. В качестве примеров они приводят экспонаты Homo habilis  исследователя Луиса Лики, которые были, наконец, описаны в форме детальной технической монографии профессором Филиппом В. Тобиасом спустя примерно 30 лет после их обнаружения. А вот важнейшие элементы черепа из карьера Форбса и Штайнхаймский череп до сих пор не описаны детально, при том, что с момента их открытия прошло соответственно 150 и 69 лет.

Более недавний пример: новые экспонаты, которые были описаны в публикациях еще 1994 года, до сих пор недоступны для изучения другими учеными, не принадлежащими к группе первооткрывателей. Этот факт может потенциально привести к негативным последствиям: если изначальную интерпретацию первооткрывателями данного образца не подвергнуть внимательному изучению, значимость этой находки автоматически станет «авторитетной мудростью» в данной сфере. Таким образом, непроверенные теории включаются в учебники, вторичную литературу и становятся широким достоянием масс-медиа, а альтернативные толкования вовсе не принимаются во внимание. Зачастую бывает и так, что альтернативные толкования трудно или невозможно сформулировать, потому что даже слепки (некачественные заменители оригинальных ископаемых) доступны лишь в редких случаях, а фотографии образцов, опубликованные в изданиях Nature  или Science обычно бывают такими крохотными и размытыми, что большая часть важной и полезной информации оказывается сложной для понимания (Таттерсол и Шварц 2002, с. 240).

И еще более свежий пример: профессор Теуку Якоб до самой своей смерти пытался скрыть остатки Homo Floresiensis, несмотря на то, что он лично не принимал участия в его открытии (Кулотта 2005a).

Препятствия для креационистов

Трудности, с которыми сталкиваются креационисты и другие ученые, пытающиеся получить доступ к окаменелостям – это еще одна проблема. Музеи и другие хранилища человеческих окаменелостей обычно отказываются отвечать на запросы креационистов.

Таттерсал и Шварц писали: «Наука – это система ориентировочных знаний, требующая постоянного пересмотра и проверок. Она не может функционировать, как система, в которой определенные предположения становятся неоспоримыми из-за отсутствия свободного доступа к первичным данным (Таттерсал и Шварц 2002, с. 239).

Трудности, стоящие перед креационистами, такими как доктор Джек Куоззо, который пытался получить доступ к окаменелостям древних людей, иллюстрируют проблему, состоящую в невозможности поставить под сомнение существующие толкования. Все это детально описано в его книге под название «Погребенные заживо: пугающая правда о неандертальском человеке (Куоззо 1998).

Высокомерие в палеоантропологии

Еще одна проблема заключается в том, что в научных кругах царит недюжинная заносчивость. Автор Хупер отметил, что некоторые ученые догматично верят в то, что у них не только есть ответы на вопросы, но и в то, что только они имеют право на то, чтобы эти вопросы задавать. А если они этого не делают, значит, этого не должен делать и никто другой (Хупер 2002). Анализ всей истории живо демонстрирует, что существует и «другая сторона» доминирующих воззрений ученых каждого из лагерей – взгляды ученых, господствующие в изданиях  Nature, Science, и в других ведущих научных журналах.

Этот факт иллюстрирует широко распространенную проблему в палеоантропологии, связанную с трудностями, с которыми ведущие ученые сталкиваются при попытках честной и объективной оценки данных.

Одним из примеров является Тим Вайт, профессор калифорнийского университета Беркли, который настолько сильно поссорился с Дональдом Йохансоном, что «Вайт и Йохансон теперь практически не разговаривают друг с другом из-за ожесточенных трений относительно стиля исследований и поведения» (Дальтон 2006, с. 269). Бывший профессор Тима Вайта из университета штата Мичиган, доктор Мильфорд Уолпуф, добавил, что «Тим знает, в чем истина… и это истина с заглавной «И»… Раньше я думал, что он получит работу, к нему станут относиться с профессиональным уважением, он немного успокоится… Но я ошибся… Фарисейская натура Вайта проявилась во всей красе… а он проявляет «невыразимую грубость и высокомерие по отношению к другим людям» (Морелл 1995, с. 477).

Подобные конфликты – не редкость в данной сфере науки. «Склоки по поводу того, кто первым сделал открытие и по поводу получения разрешений на работу в ключевых местах раскопок являются обычным делом» (Дальтон 2006, с. 269). И Дальтон приводит один из таких примеров о том, как конкуренты ученых Йохансона и Таиеба обратили всеобщее внимание на один потенциально провокационный отрывок в публикации Йохансона. Они всячески старались разозлить правительство Эфиопии, чтобы палеонтропологи Дон Йохансон и Морис Таиеб были изгнаны из этой страны, где они проводили свои исследования. И их уловка удалась – исследования были запрещены на целое десятилетие. Морелл отмечает, что, подобно Милфорду Уолпуфу, Ричард Лики «надеялся, что Вайт рано или поздно перерастет подобное поведение. Однако «Ричард сам стал его мишенью для нападок» (Морелл 1995, с. 477). Например, когда Ричард Лики выразил обеспокоенность интерпретацией одной из окаменелостей, предложенной Вайтом, «профессор Вайт принялся кричать на меня, обзывая диктатором, кричать, что это позор, что я во всем виноват, . . . что он больше не желает иметь со мной дела, а затем он вышел из моего кабинета, хлопнув дверью» (Морелл, 1995, с. 478).

Многие антропологи пришли к заключению о том, что, поскольку люди являются «кровожадными агрессорами», что является условием для выживания в самой серьезной борьбе, такому поведению не стоит удивляться. Критики Лики рассматривают его, как лидера небольшой группки исследователей, пытающихся построить научную империю в Восточной Африке, группе, которую Тим Вайт называет «академическими лоялистами», всецело разделяющими упрямую приверженность Луиса Лики необоснованным теориям о происхождении человека. Критики также говорят о том, что излюбленная тема Лики – идея о том, что человек по своей природе является контактным существом, готовым поделиться своей добычей, а не кровожадным агрессором, подтверждается в лучшем случае крохами доступных доказательств (Холден 1981, с. 739).

Кружок Лики находится в эпицентре этой войны вот уже пол столетия. И, к сожалению, по нескольким причинам, на протяжении всей истории в палеоантропологии «доминировали определенные личности, и покойный Луис Лики, наверное, был самой колоритной из них. Именно он в основном несет ответственность за эскалацию этой войны благодаря привлечению к данной теме всеобщего интереса, а вместе с ним и денег» (Холден 1981, с. 737).

Когда сына Луиса Лики, Ричарда, пригласили в качестве гостя на одну из телепрограмм Уолтера Кронкайта для обсуждения темы эволюции и креационизма, Ричард, «ревностный антикреационист», согласился прийти (Морелл 1995, с. 520). Решение пригласить его на программу оказалось хитрой уловкой – сам Кронкайт не пытался сделать так, чтобы Ричард выступил против креационизма. Скорее, он хотел свести его и Йохансона, чтобы провести дебаты об их радикально противоположных взглядах относительно Australopithecus afarensis и других предполагаемых предков человека.

Во время программы выяснилось, что Йохансона меньше всего интересовал интеллектуальный обмен мнениями для достижения лучшего понимания эволюции человека. Он, скорее, атаковал тех, с кем не был согласен. Кое-кому из зрителей показалось, что Ричард Лики победил в этом словесном поединке. Вскоре после выхода в свет программы Кронкайта, сообщество National Geographic Society (главный источник финансовой поддержки команды Лики) отказалось выдать Ричарду грант на исследование окаменелостей Куби Фора, а также на новые исследования на севере и западе от озера Тукана (Морелл 1995, с. 523).

Эти бесконечные, агрессивные очные ставки, иногда с применением физической силы, между Лики и другими ведущими антропологам (такими как Дональд Йохансон и Тимоти Вайт), очень ярко подчеркивают исключительную важность предубеждений в интерпретации и понимании дошедших до нас окаменелых ископаемых. Поскольку находимые окаменелости составляют менее 10% полного объема тела животного (органы, мышцы, кожа, волосы и другие части тела сохраняются очень редко), эти доказательства можно интерпретировать по-разному, даже в тех редких случаях, когда до нас доходит практически полный скелет живого существа. Скелет Люси (Australopithecus afarensis) – самый полный из найденных на сегодняшний день скелетов предполагаемого предка человека (Дальтон 2006, с. 268). В Хадаре из земли было извлечено менее 40% остатков скелета, и до сих пор не утихают споры относительного того, на самом ли деле все эти кости принадлежали одному и тому же живому существу. Большинство других окаменелых ископаемых в лучшем случае состоят из нескольких фрагментов кости, а иногда только из зубов. Как отметил ученый Левонтин, «изучая свое далекое прошлое, до происхождения фактического вида Homo sapiens, мы сталкиваемся с фрагментарными и разрозненными частями палеонтологической летописи. Несмотря на радостные и оптимистические заявления, сделанные некоторыми палеонтологами, ни один из окаменевших останков представителей семейства гоминид нельзя назвать нашим прямым предком» (Левонтин 1995, с. 163).

Выше мы уже упоминали об одной из проблем, которая заключается в том, что по мере развития определенной группировки, ее лидер не дает доступа другим ученым для исследования окаменелости, оправдывая это тем, что он «собрал самую лучшую команду для изучения окаменелостей» (тем самым подразумевая, что другим на них смотреть не обязательно). Более того, автор одной из статей в издании Science задает вопрос «на самом ли деле важно, что только авторы исследования и их доверенные лица видели лично экспонат нового вида» (Таттерсол и Шварц 2002, с. 240).

Они отмечают, что «довольно абсурдно делать вид, что только ученые, обнаружившие определенную окаменелость, имеют необходимую квалификацию для ее изучения. Одно дело, когда священники в храмах ограничивают доступ широкой публики к религиозным реликвиям, а наука – это совершенно другое дело. Наука не является вопросом веры (или власти); она является вопросом свободного потока информации (Таттерсол и Шварц 2002, с. 241).

Дебаты в науке

Дебаты являются необходимым условием прогресса в науке, однако жестокость полемики, тщательно описанная Мореллем, вряд ли является тем, чего следовало бы ожидать от палеоантропологов, заинтересованных в нахождении истины и стремящихся рационально оценить свои идеи. И такое поведение – не редкость. Гарднер отмечает, что ведущие антропологи резко отреагировали на заявления своего коллеги, доктора Вилльяма Аренса, который не согласился с общепринятым мировоззрением. «Такую же недоброжелательность они проявляли и по отношению к Дереку Фримену, написавшему книгу «Маргарет Мид и Самоа», в которой демонстрируется легковерие ученой по фамилии Мид, принявшей на веру мифы, рассказанные ей шутниками из Самоа. Гарднер также рассказывает, что антропологи во время собраний выкрикивали оскорбления в адрес Аренса и без устали поливали его грязью в своих работах. Рецензенты назвали его книгу «опасной» и «вредоносной» (Гарднер 2000, сс. 139–140).

Размах оскорбительного поведения этих индивидуумов был настолько широк, что их статьи больше нельзя было публиковать в семейных изданиях. Кроме того, моральный облик некоторых ведущих палеоантропологов оставляет желать лучшего. Некоторые авторы, особенно женщины, пришли к выводу о том, что Луис Лики и его наперсники использовали женщин в личных интересах для удовлетворения своих сексуальных потребностей (Морелл 1995). Кое-кто обвиняет сына Луиса, Ричарда, в том, что он не только неправ в своей позиции, но и невежествен. Холден писал, что некоторые инстанции относились к нему как к «не настоящему ученому, который демонстрирует отсутствие какой-либо квалификации во многих произносимых им речах». Его критики также пишут, что «пробелы в его образовании» проявляются в «откровенном незнании базовых эволюционных принципов, а также не-африканских аспектов данной сферы науки». Об этом С. Лоринг Брейс из университета штата Мичиган написал в разгромной рецензии на две его книги – «Происхождение видов» и «Люди озера» (Холден 1981, с. 739).

Профессор Брейс также отмечает, что у Лики было совершенно устаревшее представление об эволюции. Однако самая большая война, длившаяся с 1980х по1990-е годы, развязалась между лагерями Лики и Йохансона, и в этой войне звучали не только различные интерпретации, но и заявления о невежестве противника.

Ключевые открытия профессора Райнера Потча фон Зитена фальсифицированы

Тщательные исследования подтвердили, что экспонат, названный британским изданием Guardian «одной из самых сенсационных археологических находок», - фрагмент черепа возрастом в 36 тысяч лет, найденный в торфяном месторождении неподалеку от Гамбурга, – был всего лишь подделкой. А до момента установления подделки данный фрагмент считался «жизненно важным недостающим звеном между современными людьми и неандертальцами» (Хординг 2005). Тридцатилетняя научная карьера немецкого антрополога профессора Райнера Потча фон Зитена «окончилась позором после того, как было установлено, что он систематически фальсифицировал возраст этой и многих других находок «каменного века» (Хординг 2005, с. 1).

Важнейший фрагмент черепа, который, как считалось ранее, принадлежал самому древнему представителю из неандертальцев, был исследован в Оксфордском университете. Данные радиоуглеродного датирования свидетельствуют о том, что его возраст составляет не более 7500 лет. Возраст других черепов Потч также установил неверно. Проведя повторное датирование этих экспонатов, ученые установили, что Потч методически фальсифицировал возраст множества артефактов. Он просто фальсифицировал даты таким образом, чтобы они соответствовали его теориям. Тесты доказали, что все фрагменты черепов, возраст которых устанавливал Потч, на самом деле был намного меньше, чем заявленный.

Томас Тербергер, раскрывший этот обман, заявил, что в результате этих мистификаций «антропологической науке придется полностью пересмотреть свое представление о современном человеке» (цитата из книги Хординга 2005, с. 1). Научная комиссия также обнаружила, что Райнер Потч фон Зитен совершил и многие другие «подлоги и манипуляции». Его обман был насколько серьезен, что «огромную часть истории развития человека придется полностью переписывать» (Хординг 2005, с. 1).

Также было определено, что еще одна находка профессора фон Зитена, женщина из местности Биншоф-Спейер, жила примерно в 1300-м году до н.э, а не 21 тысяч лет назад, как заявлял фон Зитен. А человек из Патерборн-Санде, которому профессор установил возраст в 27400 лет, умер всего «несколько столетий назад, примерно в 1750-м году» (Хординг 2005, с. 1). В ходе дальнейших исследований было обнаружено, что Потч выдавал фальшивые окаменелости за настоящие, и занимался плагиатом работ других ученых. Скандал окончательно вылез наружу, когда профессора Потча поймали на горячем: он пытался продать полную коллекцию шимпанзе, принадлежащую его департаменту, одному из музеев в США.

Комиссия, расследовавшая его дело, потребовала созвать десять собраний в присутствии двенадцати свидетелей и полученные в ходе расследования результаты «были невероятно странными. Через какое-то время эта ситуация перестала восприниматься всерьез… Это было просто невероятно… то, что он совершил, было просто неслыханно» (цитата из книги Хординга 2005, с. 2). Также было обнаружено, что профессор, имевший пристрастие к автомобилям марки Порше и к кубинским сигарам, даже не умел пользоваться оборудованием для проведения радиоуглеродного датирования, и при этом заявлял, что именно с его помощью устанавливал возраст окаменелостей! Только этот факт должен был вызвать подозрения, ведь датирование с помощью изотопа радиоуглерода С-14 всегда проводится высококвалифицированными специалистами в отлично оснащенных лабораториях, и очень редко проводится палеонтологами.

Профессор фон Зитен был вынужден окончить свою карьеру, после того, как его многочисленные «подлоги и манипуляции» стали очевидными. Этот скандал имеет огромное значение для отрасли физической антропологии, поскольку на протяжении своей 30-летней академической карьеры этот человек заявил о многих сенсационных находках, которые считались важными доказательствами в пользу современной эволюционной теории. Очевидно, он посчитал, что все его фальсификации сойдут ему с рук, и продолжал делать неоправданные заявления до тех пор, пока они не стали настолько абсурдными, что кто-то посчитал нужным тщательно их исследовать. Администрация университета признала, что им следовало намного раньше обнаружить невероятные фальсификации, совершаемые профессором, однако все считали его «высоко квалифицированным антропологом, которого трудно поймать на горячем» (Хординг 2005, с. 2).

Война взглядов на кости «хоббита»

Один из недавних палеонтологических конфликтов разгорелся вокруг окаменевшего человека, так называемого «хоббита», который считается одним из восьми людей, найденных в 2003 году в пещере Лианг Буа на индонезийском острове Флорес. Эти кости принадлежат живому существу, которому дали научное название Homo floresiensis.

Считалось, что обнаруженные кости представляют собой новый виток в эволюции человека. Основная проблема интерпретации в данном случае заключается в том, что возраст этих костей составляет всего около 18 тысяч лет. Несмотря на то, что этот скелет был обнаружен командой ученых, возглавляемых Майком Мурвудом, вскоре им завладела команда конкурентов. Конфликт еще больше обострился, когда индонезийский палеантрополог Теуку Джекоб, отмечая, что пигмеи до сих пор живут неподалеку, сделал вывод, что эти кости являются не недостающим звеном, а скорее «костями современного карлика, страдавшего микроцефалией» (Кулотта 2005a). Мурвуд ответил, что подобный вывод – лицемерие (Кулотта 2005a). Давление еще больше усилилось, когда Джэкоб опубликовал свое заключение о том, что H. floresiensis  не является представителем нового человеческого вида, а принадлежит к виду Homo sapiens. Затем кости были возвращены ученым, которые их обнаружили, «после месяцев препирательств с ученым-конкурентом на тему того, кто у кого их забрал» (Дальтон 2005a).

Тим Вайт и Крис Стрингер согласились с командой Морувуда и отвергли выводы доктора Джэкоба (Дальтон 2005a). Доктор Джэкоб послал фрагменты ребра на ДНК-анализ, чтобы разобраться в данном споре, однако ученые, выступавшие в защиту теории о новом виде, потребовали, чтобы их немедленно вернули. (Дальтон 2005a). Вскоре после возвращения костей Морвуд объявил, что они были «серьезно повреждены», однако Джэкоб ответил на это, что когда кости покидали его лабораторию, они были нетронуты (Кулотта 2005б). Морвуд также заявил, что кости были не просто повреждены - «челюстная кость, которая еще не была описана в публикациях, … была разломана на две части… а затем неточно склеена плохим клеем», и что «левая часть тазовой кости, которую он называет одной из самых характерных черт человекообразных, была «раздавлена» - и из-за этого стало намного сложнее определить статус данной окаменелости, как «недостающего звена» (Кулотта 2005б).

Еще одна проблема заключается в том, что в процессе изготовления слепков копий костей, как заявили критики Джэкоба, произошли «поломки и утраты анатомических деталей», а «основание черепа и челюстная кость», по их словам, были серьезно повреждены (Кулотта 2005б). Челюсть была поломана пополам между передними зубами, и таким образом были уничтожены структуры, критически важные для идентификации, а тазовая кость была раздроблена на «100 частиц» (Дальтон 2005б, с. 934).

Доктор Джэкоб отрицает, что каким-то образом повредил артефакты, отметив, что его лаборатория – единственная в Индонезии, оснащенная для палеоантропологических исследований, что у него высоко квалифицированный персонал и самое современное оборудование. Кроме того, Джэкоб отметил, что «его команда реконструировала некоторые из останков, сложив вместе все фрагменты для их дальнейшего изучения» (Кулотта 2005б). Некоторые палеоантропологи встали на сторону Джэкоба. Один из них заявил, что он видел кости, в том числе и левую часть тазовой кости, которая не имела повреждений. Еще один исследователь усомнился в том, что в процессе изготовления слепков повредить кости было невозможно (Кулоттa 2005б).

В октябре 2005 года были обнаружены и другие доказательства – в том числе две практически идентичные челюстные кости. И это, по словам Морвуда, только поддерживало его теорию о новом виде. В качестве примере своей интерпретации он отметил, что в этих челюстях отсутствовала структура подбородка. Исследователи подчеркнули, что это важно, поскольку подбородок является определяющей чертой H. sapiens. Они также обнаружили необычайно длинные кости предплечья, принадлежавшие двум разным особям (Кулотта 2005). Эти находки подняли больше вопросов, чем дали ответов.

Дальтон писал, что разногласия, подобные случаю с находками пещеры Лианг Буа, встречаются очень часто, однако это случай не имеет прецедентов. Морвуд добавил, что конфликт между палеоантропологами привел к тому, что членам его команды запретили работать на месте обнаружения хоббита, в пещере Лианг Буа.

Конфликты по поводу мест палеонтологических раскопок – распространенное явление. В истории уже были распри по поводу объектов раскопок человекообразных экспонатов в Африке. Однако закрытие такого выдающегося места – беспрецедентный случай. «Лианг Буа – коронная драгоценность среди всех других пещер», - говорит Браун, добавляя, что на данный момент был раскопан лишь небольшой процент содержимого пещеры. «Вот на чем стоит сконцентрироваться команде» (Дальтон 2005б, с. 935).

Исследования продолжаются на других объектах на острове Флорес и близлежащих островах, и на данный момент ученым удалось обнаружить кое-какие многообещающие подсказки относительно происхождения H. floresiensis, но новых костей человекообразных найдено не было. Исследования в бассейне Соа, к примеру, предполагают, что гоминиды присутствовали на островах Флорес значительно раньше, чем 840 000 лет назад (а это была самая ранняя из ранее заявленных дат). Однако без доступа к пещере Лианг Буа тайны древнего народа «хоббитов», наверное, останутся загадкой в обозримом будущем (Дальтон 2005б, с. 935).

Тем не менее, споры о том, на самом ли деле данная находка представляет собой некий новый вид, продолжаются, по поводу чего палеоантрополог Питер Браун отметил: «Это самый настоящий цирк» (Дальтон 2005a). Недавние находки включают фрагменты костей шести или более человек, и это приводит к такому выводу: «В общем итоге H. floresiensis представляет собой удивительную загадку, и заставляет нас делать некоторые удивительные предположения, в которые, без дополнительных доказательств в виде окаменелостей, становится все труднее поверить» (Либерман 2009, с. 42).

Одна из причин данной головоломки заключается в том, что в «миниатюрный мозг у представителя такого недавнего вида, изготавливавшего орудия из камня» исследователями трудно поверить (Либерман 2009, с. 41). Это новое мировоззрение достаточно проблематично, ведь «если защитники новой теории о хоббитах правы, значит, первые межконтинентальные миграции стали происходить на сотни тысяч лет ранее, чем мы привыкли считать, и они производились совершенно другим видом людей, у которых, пожалуй, было больше общего с примитивной Люси, чем с поселенцами, которых представляли себе палеоантропологи. Этот сценарий предполагает, что, проводя поиски в нужных местах, ученые, наверное, могли бы найти давно утраченную главу доисторической эпохи человека в виде данных за два миллиона лет этой примитивной миграции между Африкой и Юго-восточной Азией (Вонг 2009, с. 72).

Стоит ли говорить, что подобный вывод «не совсем устраивает некоторых ученых» по многим причинам, в том числе из-за обеспокоенности тем, что «чем больше мы пытаемся найти различия в гомининах с острова Флорес, тем труднее становится объяснить, почему род гоминин, который должен был произойти в Африке, оставил после себя всего лишь один незначительный след на островах Флорес» (Вонг 2009, с. 72).

Эта новая теория была поставлена под сомнение несколькими другими учеными, в том числе экспертом по эволюции приматов из музея Филд в Чикаго, доктором Робертом Мартином, который «до сих пор не убежден в том, что H. floresiensis на законных основаниях признан новым видом» (Вонг 2009, с. 72). Он пришел к выводу о том, что первая находка, названная «LB1» — единственный экспонат с известным размером мозга – был современным человеком с каким-то неизвестным медицинским дефектом. На сегодняшний день этот конфликт продолжается, однако многие ученые с радостью воспринимают такую встряску. Экспонат LB1 – «представитель вида хоминин, о котором никто ничего и не сказал бы, будь он найден в Африке два миллиона лет назад», - высказывает свое предположение ученый Метью В. Точери из Смитсонского института, который занимался анализом костей запястья хоббитов. «Вся проблема в том, что мы нашли его в Индонезии в современные времена» (Вонг 2009, с. 73).

Спустя пять лет и после выхода в свет десятка научных работ, посвященных хоббитам, один исследователь отметил, что «если мы больше не найдем ничего в следующие 15 лет в этой же части мира, можно будет усомниться, правильно ли мы все поняли… Согласно предположениям, мы должны найти огромное количество [других окаменелостей] (Вонг 2009, с. 73).

Айме Руто и полемика относительно эолитов

Бельгийский хранитель музея Айме Руто (1847–1933) на протяжении нескольких десятилетий был ведущим палеонтологом Европы, и человеком, уважаемым в научным кругах. Будучи известным ученым, признанным во всем мире, он публиковал в ведущих научных журналах свои работы не только по геологии, но и по палеоантропологии (Бонт 2003, с. 606). Руто специализировался на древних человеческих артефактах, в особенности на кремниевых остатках (Бонт 2003, с. 604).

Больше всего Руто прославился своей работой, посвященной эолитам, артефактам, считавшимся «примитивными эволюционными предшественниками эпохи палеолита», а также эти орудия труда считались подтверждением эволюции человеческого мозга. Слово «эолит» произошло от греческих слов «eos»- заря, и «lithos» - камень. Эолиты впервые получили свое название и собраны в коллекцию Бенджамином Харрисоном примерно в 1885 году (O’Коннор 2003, с. 255). Эти «ранние камни» были главной темой научных исследований на протяжении нескольких десятилетий. Оценивая эолиты, Руто и многие его ученики пришли к выводу, что они были продуктами эволюционирующего человеческого мозга. Эолиты, согласно их рассуждениям, были свидетельством того, что примитивный мозг мог создать лишь примитивные орудия труда, и чем больше эволюционировал мозг, тем более сложными становились и орудия труда. Руто и его последователи заключили, что эолиты были физическим доказательством существования примитивного человеческого мозга, а значит и доказательством эволюции.

Эти орудия труда до эпохи палеолита были более простыми, чем орудия, созданные эволюционировавшими людьми. Они настолько просты, что бывает сложно определить, на самом ли деле эти камни были обработаны человеком. Одним из наиболее уважаемых последователей Руто был профессор Герман Клаатч (1863–1916), который детально описывал некоторые работы Руто и их важность в доказательстве эволюции человека (Клаатч 1923, сс. 19, 117, 237, 246, 265). Еще одним приверженцем теории эолитов был Чарльз Доусон, прославившийся подделкой пилтдаунского человека, и представлявший на научных конференциях (например, в Королевском антропологическом институте в 1915) работы о важности эолитов в эволюции человека (Вайнер 2003, с. 135).

В 1900-х годах новые открытия лишь усилили уверенность Руто в «человеческом» происхождении эолитов (Бонт 2003, с. 608). Поскольку многие отметины на камнях появились непреднамеренно (например, это очевидно в случае с наконечниками стрел индейцев), Руто пришел к заключению, что эти отметины являются доказательством «примитивной идеи утилизации» камней (Бонт 2003, с. 608). Его воззрения получили широкое распространение во всем мире в результате продажи артефактов, статуй и картин – и все это послужило навязыванию идеи эволюции человека широкой публике. Эти предметы даже присутствовали в известной фальсификации с пилтдаунским человеком (Вайнер 2003, сс. 55–56, 116).

Самым амбициозным проектом Руто была «трехмерная реконструкция эволюции человека», основанная на его идеях об эолитах и демонстрирующая, как человек эволюционировал от своего «животного предшественника» до «современного человека». В этой и других экспозициях экспонат «негр» часто был представлен, как эволюционный предок белой расы (Бонт, 2003, с. 627). Все статуи Руто отображали смесь обезьяноподобных и человеческих (часто негритянских) характеристик, собранных воедино на основании его теории об эолитах, но не на основании фактов. Его мировоззрение в лучших традициях философии Дарвина заключалось в том, что «белые европейцы стали венцом прогресса», и что этот прогресс фактически потребовал войны. Обе эти идеи вплетаются в его теорию об эолитах (Бонт 2003, с. 628). Во многом он также полагался на идеи расизма, заключая, что «три человеческие расы имели очень отдаленного общего предка». В результате, Руто говорил не о «происхождении» человечества, а о «происхождениях» во множественном числе. По его мнению, внешние сходства между различными расами основываются на сходстве в стиле жизни, а не в происхождении от общего предка. Руто пошел даже дальше и связал каждую человеческую расу с определенным видом антропоидной обезьяны, заявляя, что первые эволюционировали, а последние деградировали от различных форм одного рода (Бонт 2003, с. 628).

Своему успеху в распространении теории об эолитах и его воззрений о доисторических расах, Руто частично обязан тому факту, что эти теории соответствовали принятым научным стандартам. Более того, они были опорой мировоззрения, которое разделяли по крайней мере некоторые европейские ученые. . . Его идеи получили широкое распространение благодаря тому, что он смог вовлечь многих людей в расширение сети музеев, в центре которого находился его собственный музей. Эти сети помогли ему быть вездесущим. Он публиковал свои статьи в ведущих периодических изданиях, получал археологические находки из разных уголков мира, его категории использовались в важнейших музеях, его теории преподавались уважаемыми учеными, а его реконструкции прошлого были широко известны и воспринимались, как авторитетные экспонаты. Он умело использовал… различные каналы для распространения своих идей – как в популярных журналах, так и в университетах (Бонт 2003, с. 629).

Руто пришел к заключению о том, что эволюция от эолитского до палеолитского человека происходила не по сценарию Дарвина (медленно и постепенно), а, скорее, на основании археологической летописи и теории мутации де Фриза, она происходила быстро и скачками (Бонт 2003, с. 616). На основании этих фактов Руто заключил, что «эволюция происходила скачкообразно, и что небольшие вариации между особями не имели большого значения для долгосрочной перспективы» (Бонт 2003, с. 616). Основываясь на археологической летописи, Руто определил, что существовала «четкая разделительная линия» между «эолитами и палеолитами», которая, как нам известно сегодня, была разделением между естественными и искусственно созданными человеком артефактами (Бонт 2003, с. 616).

Руто сотрудничал с другими учеными и исследователями, посылая им для оценки отчеты, фотографии и даже образцы эолитов из своей богатой коллекции. Это дало ему возможность завоевать международную поддержку своих идей. На пике этих обсуждений, в 1906 году, работа Руто получила широкое признание, а он сам был удостоен многочисленных научных наград, поощрений и почестей.

По мере того, как проводилось все больше исследований, стало накапливаться все больше сомнений относительно его теорий и его доказательств. Главной проблемой для Руто и для всех остальных ученых была необходимость проводить различия между «настоящими эолитами» и «псевдо-эолитами» (Бонт 2003, с. 610). Борьба между приверженцами его теории об эолитах и ее противниками сильно обострилась, и каждая из сторон обвиняла противоположную в подлогах, ретуши фотографий, и даже звучали некоторые заявления о психических болезнях оппонентов (Бонт 2003, с. 614).

Большинство мнимых примеров самых древних орудий человека из коллекции Руто, названные эолитами, оказались неверно идентифицированными. В ходе тщательного изучения были сделаны выводы о том, что эти экспонаты не содержат однозначных доказательств в пользу того, что над ними потрудился человек. Это развенчало всю теорию Руто об эолитах, и, впоследствии, его попытки воссоздать доисторическую человеческую расу (Бонт 2003, с. 604). «Обширная коллекция каменных орудий» Руто была дискредитирована и названа «подборкой фальшивок и неверных идентификаций» (Бонт 2003, с. 604). Однако Руто отметил, что, несмотря на то, что «все его экспонаты были дискредитированы» его конкурентами, «он по-прежнему придерживается своих выводов» (Бонт 2003, с. 605).

Руто на основании своих эолитов пытался провести экстраполяцию и сделать выводы о нравах и умственных способностях их создателей. Теперь это считается глупым занятием, если учесть тот факт, что все эолиты были естественными, а не созданными человеком. В своих работах Руто с невероятной детализацией описывал характер, мотивацию, цели, ментальность, умственные способности, взгляды и логику целой расы людей – и все это на основании своих эолитов! Он заключил, что создатели эолитов были пассивными, мирными созданиями, склонными к имитациям (Бонт 2003, с. 616). В эолитах наблюдалась «некоторая степень совершенства», однако не было свидетельства тому, что их создатели были прогрессивными или активными.

Более того, Руто детально описал отношения между эолитами и людьми палеолита, которые, по его определению, были двумя разными расами людей. Он пришел к выводу о том, что низшая по развитию раса, создатели эолитов, вымерла. Камни Руто заставили его заключить, что эолитам и другим низшим расам не доставало «прогрессивных мутаций» белой расы, и, в конце концов, они последовали примеру тасманцев и вымерли. Помимо всего прочего, следующими в списке вымирания Руто числились пигмеи, бушмены, жители огненной земли и северо-американские индейцы, и он ясно дал понять, что в результате расовой борьбы вымрут и многие другие группы людей. Подобно многим другим антропологам девятнадцатого века, Руто отмечал, что вымирание этой расы было естественным следствием их социальной и биологической примитивности. Это была «естественная игра законов ограниченности в сочетании со все большим развитием так называемых цивилизованных народов». Жестокий колониализм был всего лишь составляющей естественного прогресса… Время сослужило службу естественному отбору, в процессе которого более развитые умственно люди, в конце концов, заставили всех низших умереть… В мире Руто существовало лишь два возможных варианта развития - «эволюционировать» или «умереть» и оба варианта были прямым результатом биологического детерминизма (Бонт 2003, с. 619).

Главным подтверждением существования расы эолитов был пилтдаунский человек, который, по мнению Руто, доказывал его теории, поскольку пилтдаунский человек был не только ископаемым скелетом древнего человека, которого так долго ждали эолитофилы. Он был «выкопан» в непосредственной близости с орудиями труда. Более того, большинство ученых интерпретировали относительно развитый череп, как аргумент в пользу параллельной эволюции, которая рассматривает неандертальца, как примитивное и бесперспективное ответвление человеческой расы. Именно такой гипотезы Руто придерживался несколько лет. Что касается датирования, то в этом вопросе Руто поначалу поддержал заявления влиятельного шотландского анатома Артура Кита (1866–1955) о том, что элементы черепа были останками «третичного человека». Вудворд и Донсон более осторожно отнесли эту находку к нижнему четвертичному периоду, однако Руто с радостью согласился с английскими «эолитофилами» в том, что был обнаружен изготовитель орудий плиоценового суссекского периода (Бонт 2003, с. 621).

Позднее Руто был вынужден изменить свое мнение по поводу пилтдаунского человека, так как новое исследование доказало неправильность его идей. Бонт отмечает, что и пилтдаунский человек, и эолиты были «неразделимо связаны» с попытками обнаружить предполагаемое «недостающее звено» и подтвердить теорию эволюции, чтобы «верующие… доказали свои воззрения» (Бонт 2003, сс. 621–622).

Опровержение теории Руто

Главным доказательством, противоречащим теории об эолитах было открытие того факта, что идеальные эолиты могли появиться в результате воздействия естественных сил природы – таких как давление или перепады температуры, вызывающие сдавливание камней. Движения воды также могли создавать рисунки на эолитах, похожих на орудия из камня с одним или двумя сколами (в отличие от орудий из камня, созданных человеком, в которых имелось от 20 до 100 сколов, придававших орудию определенную форму, например острый край, который использовался для нарезания или скобления). Хоззелдайн Уоррен на протяжении пяти лет тщательно исследовал излом скола, чтобы оценить теорию об эолитах и пришел к выводу о том, что явных доказательств в пользу существования эолитов нет (Хоззелдайн Уоррен 1905, с. 337). По его словам, эолиты «должны были бы образоваться в результате разумного замысла человека», однако доказательства данного вывода «хотя, возможно, довольно привлекательны на первый взгляд, ненаучны по своей сути», и они положили конец дебатам, длящимся более трех десятилетий (Хоззелдайн Уоррен 1905, с. 338). Известный палеоантрополог профессор Марселлин Боул пришел к такому же выводу (O’Коннор 2003).

Множественные подлоги Чарльза Доусона

Чарльз Доусон, который больше всего прославился своей подделкой пилтдаунского человека, также связан и со многими другими сомнительными палеоантропологическими находками, подтверждающими теорию эволюции (Бергман 2003; Рассел 2003; Уолш 1996). Доусон «добился признания, как великий, если не величайший» британский палеоантрополог своего времени» (Рассел 2003, с. 10). Хотя Доусон зарабатывал себе на жизнь в качестве советчика, поскольку с юных лет и многие годы он занимался раскопками и коллекционированием окаменелостей. Он работал с выдающимся геологом Сэмьюэлом Беклсом (Рассел 2003, с. 13). Доусон собрал обширную коллекцию окаменелостей рептилий и млекопитающих, «вызвавшую интерес Музея национальной истории, который ее выкупил» (Уолш 1996, с. 16). Его достижения были настолько велики, что в 1885 году его избрали на пост члена Геологического Общества, несмотря на его юный возраст – 21 год! Рассел пишет о выдающейся трудоспособности Доусона, благодаря которой с конца 1880-х до начала 1900-х ему удалось продать множество окаменевших ископаемых Британскому Музею (так называемая «коллекция Доусона») за значительные суммы денег. Среди его важнейших находок были три новых вида динозавров, один из которых был назван палеонтологом Ричардом Лидеккером Iguanodon dawsoni. Среди более поздних находок были зубы неизвестного на то время (1891 г.) Веалденского млекопитающего, получившего название Plagiaulax dawsoni. Доусон периодически возобновлял свою деятельность по поиску окаменелостей вплоть до 1911 года. Иногда он работал в команде с Мари-Джозефом Пьером Теяром де Шарден, молодым священником-иезуитом и заядлым геологом-любителем, вместе с которым они обнаружили и другие уникальные ископаемые, в том числе и новый вид млекопитающего под названием Dipriodon valdensis, а также два новых вида окаменевших растений – Lycopidites teilhardi и Salaginella dawsoni (Рассел 2003, с. 14).

Еще одной сомнительной находкой был Plagiaulax dawsoni, новый вид млекопитающего, и «важное недостающее звено» в эволюционном дереве, ведущем к человеку. Эта находка, единственный зуб, найденный в 1891, был передан для оценки куратору Британского музея естественной истории Артуру Смиту Вудворду (Уолш 1996, с. 16). Исследовав этот зуб, Вудворд пришел к выводу о том, что этот он был «переходной формой между зубами рептилии и млекопитающего» (Уолш 1996, с. 182). Затем, 20 лет спустя, Доусон обнаружил еще два зуба, а вскоре после этого Теяр де Шарден нашел еще один зуб, и, по их мнению, эти находки только лишь подтвердили их первоначальные выводы. С тех пор никаких других доказательств существования Plagiaulax dawsoni не появлялось (Рассел 2003, сс. 28–29).

Как и в случае со многими другими находками Доусона, «даты и места их обнаружения достаточно туманны» (Уолш 1996, с. 183). Современные исследования окончательно доказали, что Plagiaulax dawsoni был подделкой (Рассел 2003, p. 30). Доусон был заядлым коллекционером окаменелостей, и, весьма вероятно, он модифицировал некоторые зубы из своей коллекции, чтобы они больше были похожи на «недостающее звено». Все основные игроки, участвующие в фальсификации Plagiaulax dawsoni, также были вовлечены в фальсификацию пилтдаунского человека, при чем весьма вероятно, что основным фальсификатором был сам Доусон. Он применил те же методы подлога, которыми он воспользовался в случае с пилтдаунским человеком. Все найденные им окаменелости и другие находки оказались под подозрением, и их тщательное повторное изучение доказало, что многие, если не все его экспонаты были подозрительны, если не оказались откровенной подделкой.

Вайнер пришел к выводу, что вся работа Доусона, привлекшая внимание других палеонтологов, начиная от самой первой его находки, Plagiaulax, и заканчивая последней, пилтдаунским человеком, заключалась в поисках эволюционных связей (Рассел 2003, с. 167). Научный метод – это идеальный подход к поиску новых знаний, однако это самый сложный способ «доказать» определенные научные гипотезы, такие как гипотеза происхождения человека. Хорошим примером таких трудностей является «теория эволюции, которая… высоко ценится учеными… однако лежит слишком глубоко, чтобы ее можно было напрямую доказать или опровергнуть» (Броад и Вейд 1982, с. 17).

Честные палеонтологи

Иногда эволюционисты совершенно непринужденно высказываются о сегодняшнем положении теории эволюции человека. В качестве примера можно привести признание Йохансона о том, что на сегодняшний день «никто особо не полагается на какое-либо эволюционное дерево человека» (из интервью с Йохансоном, процитированного в книге Морелла [1995, с. 546] курсив автора). Однако многие споры происходят именно из-за этого дерева, и с каждым обнаруженным окаменевшим ископаемым эти споры только усиливаются. Причина в том, что построение этих деревьев основывается на столь фрагментарных фактах, что эта фрагментарность дает место множеству возможных вариантов толкования. В этом и заключается главная причина многих острых конфликтов, в которые вовлечены участники палеоантропологии на протяжении более ста лет, с тех самых пор, как эта сфера науки возникла.

Заключение

В сфере науки, которая столь мало основывается на эмпирических доказательствах, и во многом полагается на предположения и мнения сильных личностей, война, разыгравшаяся вокруг окаменевших костей, иллюстрирует все конфликты, которые так часто встречаются в среде ученых данной сферы. Непрофессиональное и, иногда, даже мошенническое поведение ведущих специалистов данной отрасли – совсем не такое поведение, которое мы ожидали бы встретить у квалифицированных профессионалов своего дела. Холден приходит по этому поводу к следующему выводу: проблема в палеонтологии заключается в том, что «данная сфера порождает у людей естественный интерес, потому что мы заинтересованы в своем происхождении. А поскольку эмоционально значимые выводы делаются многими учеными на основании ничтожного малого количества доказательств, в спорах, разгорающихся в данной сфере науки, зачастую, бывает слишком сложно отделить личное от научного. . . К сожалению, первичные научные факты в данном случае – это ничтожно малое количество костей, на основании которых мы можем построить эволюционную историю человека. Один антрополог сравнил эту задачу с реконструкцией сюжета книги «Война и мира» на основании 13 случайно отобранных глав. И конфликты здесь обычно длятся намного дольше [по сравнению с другими сферами], ведь оказывается, что очень сложно найти убедительные доказательства, подходящие под определенную теорию (Холден 1981, p. 737).

Палеоантропология – «некритичная сфера науки» (цитата Медавара из книги Хилла 1986, с. 209). Авторы Таттерсол и Шварц даже усомнились в том, на самом ли деле палеоантропологию можно считать наукой (Таттерсол и Шварц 2002, с. 239). И хотя эта сфера сегодня более изощренна, и «стала очень модной, ее по-прежнему переполняют противоречия и в ней доминируют определенные персоналии» (Холден1981, с. 737). Эту краткую статью будет уместно завершить выводом Холдена: «Сама природа палеоантропологии предполагает наличие поводов для споров… Личные взгляды Луиса Лики о крайней древности родовой линии  Homo . . . спустя многие годы после его смерти продолжают порождать разделения в данной сфере науки» (Холден 1981, с. 737).

Подлоги и новые открытия заставляют производить так много переоценок в сфере палеоантропологии, что главный научный редактор журнала «Time» отметил, что многие факты теории эволюции, в которые он свято верил раньше, будучи преподавателем естественных наук, оказались ложными, и он был вынужден признать, что «практически все, чему я учил их [своих учеников] . . . оказалось ложью» (Хэдленд 1997, с. 605).

Ссылки и примечания

Бергмен Дж. 2003. История фальсификации пилтдаунского человека. Rivista di Biologia/Biology Forum 96, №. 3:457–484.

Бергмен Дж. 2006. История гесперопитека: связь между человеком и обезьяной, оказавшаяся подделкой. Rivista di Biologia/Biology Forum 99, № 2:205–224.

Бонт Р.Д. 2003. Сотворение доисторического человека: Айме Руто и конфликт с эолитами. 1900–1920. Isis 94:604–630.

Брод В. и Вейд Н. Предавшие истину: подлоги и обман в залах науки. Нью-Йорк: Издательство Simon and Schuster.

Вайнер Дж. С. 2003. Пилтдаунская подделка. Нью-Йорк: издательство Oxford University Press.

Вонг К. 2009. Переосмысление факта существования хоббитов в Индонезии. Издание Scientific American 31, №. 5:66–73.

Гарднер М. 2000. На самом ли деле у Адама и Евы был пуп? Рассуждения о рефлексологии, нумерологии, уринотерапии и о других сомнительных науках. Нью-Йорк: издательство W. W. Norton and Company.

Дальтон Р. 2005a. Исследователи окаменелостей и война за возможность изучения костей хоббита. Издание Nature 434:5.

Дальтон Р. 2005б. Новые доказательства обнаружения хоббита. Ученым отказано в доступе к пещере. Издание Nature 437:934–935.

Дальтон Р. 2006. Человек истории. Издание Nature 443:268–269.

Джадсон Х.Ф. 2004. Великое предательство: подлоги в науке. Нью-Йорк: издательство Harcourt.

Джи Х. 2001. Возвращение на планету обезьян. Издание Nature 412: 131–132.

Клаатч Х. 1923. Эволюция и прогресс человечества (ред. и дополнения А. Хейлборна, перевод Дж. МкКабе). Нью-Йорк: издательство Frederick A. Stokes Company Publishers.

Койн Дж. 2009. Почему эволюция – это истина. Нью-Йорк: издательство Viking Books.

Кон А. 1988. Лжепророки: подделки и ошибки в науке и медицине. Нью-Йорк: издательство Barnes & Noble Books.

Кулотта E. 2005б. Исследователи наносят повреждения костям «хоббита». Издание Science 307:1848.

Кулотта Е. 2005a. Битва, разыгравшаяся вокруг костей «хоббита». Издание Science 307:1179.

Куоззо Дж. 1998. Погребенные заживо: пугающая правда о неандертальском человеке. Грин Форест Арканзас: издательство Master Books.

Левонтин Р.С. 1995. Человеческое разнообразие (серия «Научная американская библиотека»). Нью-Йорк: издательство W. H. Freeman & Company.

Либерман Д. Е. 2009. Homo floresiensis от головы до кончиков пальцев. Издание Nature 459:41–42.

Морелл В. 1995. Родовые страсти семейства Лики и поиски человеческого начала. Нью-Йорк: издательство Simon and Schuster.

O’Коннор А. 2003. Геология, археология и жестокий вихрь споров об эолитах. Proceedings of the Geologists’ Association. 114:255–262.

Рассел М. 2003. Пилтдаунский челвоек: тайная жизнь Чарльза Доусона и величайшая в мире археологическая фальсификация. Глоустершир, Великобритания: издательство Tempus Publishing.

Таттерсол А. и Дж. Х. Шварц. 2002. На самом ли деле палеоантропологию можно считать наукой? Название новых окаменелостей и контроль доступа к ним. Издание The Anatomical Record 269:239–241.

Уолш Дж. Е. 1996. История пилтдаунского человека: научная фальсификация длиной в столетие и ее решение. Нью-Йорк, издательство Random House.

Федер К.Л. 2006. Подлоги, мифы и загадки: наука и псевдонаука в археологии.5-я редакция. Нью-Йорк: Издательство McGraw Hill.

Фикс, В.Р. 1984. Разносчики костей: продажа эволюции. Нью-Йорк: Издательство Macmillan Publishing Company.

Хилл А. 1986. Дар таунгов. Издание Nature 323: 209.

Хоззелдайн Уоррен С. 1905. О происходении выемок в эолитах в результате естественных причин, особенно вследствие погружения под воду. Издание The Journal of the Anthropological Institute of Great Britain and Ireland 35: 337–364.

Холден С. 1981. Политика палеоантропологии. Издание Science 213: 737–740.

Хординг Л. 2005. История современного человека проясняется после разоблачения немецкого ученого. Издание The Guardian, 19 февраля.

Хупер Дж. 2002. Эволюционные сказки о моли и человеке: нерассказанная история науки и пяденицы березовой. Нью-Йорк: издательство W. W. Norton and Company.

Хэдленд Т.Н. 1997. Ревизионизм в экологической антропологии. Издание Современная антропология, 38, №. 4: 605–630.

Читайте также

Подпишись на рассылку

Электронная рассылка позволит тебе узнавать о новых статьях сразу как они будут появляться