Происхождение сознания [часть I]

доктор Берт Томпсон и доктор Брэдд Харреб

[ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: в январском и февральском номерах издания Reason & Revelation, мы опубликовали первую серию статей, посвященных теме происхождения мозга и разума, а также теме происхождения человеческого сознания. В этих двух выпусках была рассмотрена сложнейшая проблема, которую только с помощью естественных причин не в состоянии объяснить ни одна материалистическая теория происхождения - вопрос о том, как могло возникнуть нечто настолько сложное, как мозг и разум. Апрельский и майский выпуски посвящены еще более сложной проблеме возникновения сознания. Один из современных эволюционистов, представитель Гарварда, Стивен Джей Гулд, откровенно признал, что «сознание, которое за всю историю существования земли было даровано только нашему виду, - самое сильное из всех возможных изобретений эволюции, способное вселить страх перед Богом» (1997, с. ix).

Но как же оно возникло? Ответ на этот вопрос озадачивал и до сих пор озадачивает ученых-материалистов всех дисциплин – от естественных наук до философии. Конечно же, были предприняты отважные (и многочисленные!) попытки объяснить, откуда произошло сознание. Философ Тафтского университета Дэниэл Деннетт был настолько храбр, что даже написал книгу со смелым названием «Сознание объяснено», которую постиг такой провал, что один из коллег-материалистов озвучил ее название, как «Сознание проигнорировано».

Как мы отмечали с доктором Харребом в нашем двухсерийном выпуске, посвященном происхождению полов и репродукции (см. Reason & Revelation, октябрь и ноябрь 2002), эволюционисты называют происхождение полов «королевой из проблем». Если это так и есть на самом деле, то, тогда, конечно же, происхождение сознания можно назвать «королем из проблем». Я приглашаю вас присоединиться к нам в этом удивительном, по моему глубокому убеждению, путешествию исследования происхождения уникального аспекта человечества, благодаря которому вы понимаете, о чем читаете - сознания.]

Говоря о сознании (которое в литературе также обозначается термином «самосознание»), эволюционисты с готовностью признают, что, по крайней мере, с их высокой точки зрения, «сознание является одним из ценнейших достояний» (Элберт, 2000, с. 231). Дэвид МакКей, профессор Кильского университета в Англии, писал: «[Сознание является] для нас самым важным аспектом из всех» (1965, с. 498). Известный палеонтрополог Ричард Лики, сделал следующее заявление: «Чувство самосознания, которое мы все переживаем, настолько ярко, что оно освещает собой все, о чем мы думаем, и что делаем...» (1994, с. 139).

В своей книге «Эволюция» генетик Теодорус Добжанский и его соавторы писали: «Фактически, самосознание является наиболее актуальной и неоспоримой из всех реальностей. Без сомнения, мозг человека отличает наш вид от всех других существ, не являющихся людьми» (Добжанский и др., 1977, с. 453, жирный шрифт добавлен). Эрвин Ласло в своей работе «Эволюция: великий синтез» прокомментировал:

«Феномен мозга, наверное, - самое знаменательное явление существующего и переживаемого мира. Его объяснение является великой традицией философии – от извечных «великих вопросов», которые заново задает себе каждое поколение мыслителей... и до отчаяния невозможности дать на них ответы» (1987, с. 116, троеточие из оригинала, жирный шрифт добавлен).

Роберт Вессон, который был уважаемым главным научным сотрудником института Хувер, написал в своей книге «Больше, чем естественный отбор»:

«Жизнь имеет двойственную природу – материальное основание, а так же сущность функциональности и способность реагировать, которая отличает живые существа и процветает на более высоких эволюционных уровнях. Как все материальное, так и все ментальное – реальные понятия, точно так же, как обусловленность и воля. Разум черпает свои богатства с обеих сторон, например из чувств и функций тела, любви и секса, духовного и плотского, радости творения и удовлетворения телесных потребностей» (1997, с. 278, жирный шрифт добавлен).

Или, как отметил философ Майкл Руз, «с нашей точки зрения важно то, что сознание – это реальное понятие. Мы – существа, наделенные сознанием». (2001б, с. 200, жирный шрифт добавлен). Сэр Сирил Хиншельвуд, профессор химии Императорского колледжа в Лондоне, прокомментировал: «Я часто стесняюсь говорить об этом в научном собрании, но каждый человек задумывается: каков был бы смысл или цель всего сущего, если бы нигде не было сознания?» (1965, с. 500, жирный шрифт добавлен).

И креационисты, конечно же, с этим согласны. В своей работе под названием «Понимание настоящего времени: наука и душа современного человека», теист Браян Эпплъярд отметил:

«Свет, гравитация, и даже вся сфера биологии связаны с нами всего лишь поверхностно: мы отражаем свет, и если нас бросают вниз - мы падаем, а систему нашего тела можно в общих чертах сравнить с организмами огромного количества животных. Но все это банальности по сравнению с одной характеристикой, которая есть у нас, и которая отсутствует в остальной природе – это сознание» (1992, сс. 193-194, жирный шрифт добавлен).

Да, сознание – это «реальная вещь». Но почему же оно – «важная вещь»? Стивен Джей Гулд пришел к такому выводу:

«Сознание, которое за всю историю существования земли было даровано только нашему виду, - самое сильное из всех возможных изобретений эволюции, способное вселить страх перед Богом. Несмотря на свою случайную и непредсказуемую природу, оно дает Homo sapiens беспрецедентную власть в истории своего вида, а также в жизни всей современной биосферы» (1997, с. ix).

Вместе с сознанием к нам пришла и способность контролировать практически все вокруг! Но с этой «беспрецедентной властью» мы получили и беспрецедентную ответственность, потому что, как признают даже эволюционисты, любые действия влекут за собой последствия. Известный эволюционист Дональд Гриффин в своем классическом произведении «Разум животных: от познания к сознанию» (дополненного издания 2001 года) признался:

«Очевидно, что мы осознаем, по крайней мере, кое-что из того, что происходит вокруг, что мы думаем о нашей ситуации и о возможных результатах различных действий, которые мы можем предпринять. Такой сознательный субъективный ментальный опыт очень важен и полезен, так как часто он помогает нам избрать надлежащую модель поведения» (с. ix, жирный шрифт добавлен).

«Избрание надлежащей модели поведения» (или, в зависимости от конкретного случая, не избрание надлежащей модели поведения) становится ключевым моментом в этом комментарии. Как справедливо отметили Джон Экклз и Дэниэл Робинсон в работе «Чудо быть человеком: наш мозг и наш разум», «кем бы мы не считали людей – «детьми Божьими», «инструментами производства», «материей в движении», или «одним из видов приматов» - это имеет последствия». (1984, с. 1). Да, как мы покажем далее, это действительно так.

«ТАЙНА» ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

Сознание, несомненно, реально. И оно на самом деле влечет за собой последствия – этот факт признает практически каждый рационально мыслящий человек. Однако признать все это оказывается довольно простым делом. Трудность возникает в том, чтобы объяснить почему – почему существует сознание, почему оно реально, почему оно работает именно так, как работает, и почему оно «влечет последствия». Когда дело доходит до объяснения происхождения сознания, эволюционисты признают (используем их же слова): «Очевидно, у нас здесь возникают серьезные проблемы» (Эклз и Робинсон, 1984, с. 17). То, насколько «серьезны» на самом деле «проблемы», оказывается одним из наиболее широко известных (и в то же время усиленно охраняемых) секретов науки. В одной из глав своей книги «Разум и мозг: многосторонние проблемы» («Человеческий мозг и человеческая личность») Эклз написал:

«Возникновение и развитие самосознания… - это чрезвычайно таинственный процесс… Возникновение самосознания – это тайна, которая касается каждого человека своей осознанной и уникальной индивидуальностью» (1982, сс. 85,97).

Или, как написал британский физик Джон Полькингхорн, «человеческая психика открыла перед нами свои призрачные и смутные глубины» (1986, с. 5).

Задумайтесь над следующими признаниями представителей общества эволюционистов, и обратите внимание на описательные термины («проблема», «тайна», «головоломка», «загадка», «сложная задача», и т.д.), которые обычно используются в рассуждениях о сознании.

«Сознание – это высочайшее проявление жизни, однако что касается его возникновения, участи и природы его связи с физическим телом и мозгом, - это по-прежнему нерешенные метафизические вопросы, ответы на которые можно найти только благодаря непрерывным исследованиям в более высоких слоях физической и психической науки» (Кэррингтон, 1923, с. 54, жирный шрифт добавлен).

«Ни у кого нет ни малейшего представления о том, как нечто материальное может обладать сознанием. Никто даже не знает, каково это – иметь хотя бы малейшее представление о том, как нечто материальное может обладать сознанием» (Фодор, 1992, с. 5, жирный шрифт добавлен).

«Нам необходимо заполнить пробел между физической и субъективной сферой данной темы прежде, чем мы сможем надеяться прийти к пониманию сознания. А пока этого не произойдет, по словам издания Scientific American, «оно останется глубочайшей загадкой биологии» (Йохансон и Эдгар, 1996, с. 107, жирный шрифт добавлен).

«Проблема сознания обычно смущает биологов. Рассматривая его, как один из аспектов, характерных для живых существ, ученые-биологи считают, что должны о нем что-то знать, должны быть способны рассказывать о нем физикам, однако не в состоянии сказать чего-либо значительного» (Валд, 1994, с. 129, жирный шрифт добавлен).

«Мы верим, что возникновение сознания является скелетом в шкафу ортодоксального эволюционизма... Оно по-прежнему остается загадкой для ортодоксального эволюциониста, до тех пор, пока будет рассматриваться в исключительно материалистском мире» (Эклз и Робинсон, 1984, сс. 17,18, жирный шрифт добавлен).

«Какая связь или взаимоотношения существуют между тем, что происходит ментально в разуме и тем, что происходит физически в мозге – не известно никому. Возможно, мы никогда об этом не узнаем. Так называемая проблема «разума/мозга» оказалась настолько трудноуловимой, что многие стали считать ее тайной критической значимости... В отличие от менее сложных физических структур, мозг сопровождается сознанием. Как мы уже отмечали ранее, мы не знаем, почему это так. Пока что мы должны просто принять это, как жестокий факт» (Станнард, 2000, сс. 41-42,44, жирный шрифт добавлен).

«Возникновение полного сознания… на самом деле является одним из величайших чудес» (Поппер и Эклз, 1977, с. 129, жирный шрифт добавлен).

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ

В последние три десятилетия мы стали свидетелями серьезного и заметного роста заинтересованности темой сознания, который сопровождался волнами публикаций, возникновением новых научных и/или философских журналов, и научными собраниями (примеры за последние несколько лет смотрите: Гринфилд, 2002; Толсон, 2002; Лемоник 1 и 2 полугодие 2003 года; Пинкер, 2003).

Может показаться, что раз уж по теме сознания было написано так много, то, конечно же, определение этого часто обсуждаемого предмета будет достаточно простой задачей. Вы ошибаетесь! [В одном словаре по психологии содержалось такое определение слова «сознание»: «Сознание – это интересный, однако трудный для понимания феномен; невозможно определить, что это такое, как оно функционирует или почему оно возникло. По этой теме не было написано ничего стоящего. (Сазерленд, 1989).]

Ученые и философы не могут даже прийти к единому определению данного термина, уже не говоря о происхождении того, чему они пытаются дать определение.

Слово «сознание» в английском языке уходит своими корнями к латинскому слову conscio, образованному благодаря слиянию двух слов - cum (значит «с») и scio (означает «знать»). В оригинальном значении на латыни, «обладать сознанием» – значило «делиться знаниями о чем-то с кем-то еще». Английский ученый С.С. Льюис отметил в своей книге «Изучение слов»:

«Более слабое» значение слова conscientia в латыни сосуществовало с более сильным значением, подразумевающим «совместное знание»: в этом более слабом значение слово conscientia означало просто знание. Все эти три значения (знание, разделенное с кем-то, знание, разделенное с собой, и просто знание) вошли в английский язык со словом «conscience», первым эквивалентом слова conscientia. Слова «сознательный» и «сознание» впервые появились в 17-м веке, и за ними сразу же появились слова «самосознающий» и «самосознание» (1960).

Однако слово сознание в повседневном использовании стало довольно неоднозначным термином. Он может означать: (1) состояние бодрствования; (2) опыт; и (3) обладание любым ментальным состоянием. Было бы полезно привести нашим читателям примеры трех вариантов использования этого слова: (1) рабочий из-за травмы потерял сознание; (2) преступник осознал, что его могут арестовать; и (3) я осознаю тот факт, что иногда я действую тебе на нервы. Энтони О’Хиэр высказал такое мнение:

«Осознавая тот факт, что я – это я, я вижу себя в отдельности от того, что мной не является. Обладая сознанием, человек реагирует на этот мир с определенными чувствами: с удовольствием или болью, и реагирует на основании ощутимых нужд... Сознание включает в себя реакцию на стимулы и ощущение этих стимулов» (1997, сс. 22,38).

Слово «самосознание» иногда может быть настолько же туманным, и может включать в себя такие значения: (1) подверженность смущению в социальном окружении; (2) способность обнаруживать собственные ощущения и вспоминать свои недавние действия; (3) самоузнавание; (4) осознание сознания; и (5) самопознание в наиболее широком смысле этого слова (см. Земан, 2001, 124:1264). О’Хиэр далее предположил:

«Человек, обладающий самосознанием, не просто имеет определенные убеждения или склонности, не просто практикует различные привычки, и не просто реагирует или терпит этот мир. Он или она осознает, что у него или у нее есть определенные убеждения, склонности, привычки и так далее. Это осознание себя, как субъекта определенного опыта, носителя определенных убеждений, человека, практикующего определенные привычки, что и составляет «мое самосознание». Находящееся в сознании животное может быть знающим, и мы можем применить эпитет «знающий» даже к машинам, если они получают информацию из мира и соответственно модифицируют свою реакцию. Но только существо, обладающее самосознанием, знает, что оно что-то знает» (сс. 23-24, жирный шрифт добавлен).

Нейробиолог Антонио Дамасио считает, что сознание существует в двух различных формах. Первая - «базовое сознание», ограниченное тем, что происходит здесь и сейчас, и мы обладаем им, как и другие более развитые приматы. Вторая форма – это ингредиент, которым обладают только люди, и который делает нас уникальными – это так называемое «расширенное сознание». Этот тип сознания добавляет ко всей этой смеси осознание прошлого и будущего» (см. Таттерсалл, 2002, с. 73).

Лауреат нобелевской премии Джеральд Эдельман, директор и председатель департамента нейробиологии исследовательского института Скриппс (1992, сс. 117-123) считает, что мы должны различать между тем, что он называет «первичным сознанием» (эквивалент «базового сознания» Дамасио) и «сознанием более высокого порядка» (эквивалент «расширенного сознания» Дамасио). [Биолог Стэнфордского университета Пол Эрлих предпочитает использовать термины «сознание» и «интенсивное сознание» (2000, сс. 110-112)].

Переход от первичного к более высокому сознанию подразумевает то, что субъект сознания не просто «переживает» какой-то опыт, а также способен вносить улучшения, изменять и говорить о пережитом опыте. В первичном сознании нет какого-либо понятия об опыте или самом себе. Иначе говоря, «не осознающее себя» существо осознает и/или способно реагировать на стимулы. Однако сознание более высокого порядка представляет собой осознание планов, идей и концепций, с помощью которых человек завоевывает положение в этом мире.

Йян Таттерсалл прокомментировал это так: «...Если бы сознание было более доступным для научного анализа, чем оно на самом деле является, мы, конечно же, на сегодняшний день знали бы намного больше, чем мы знаем – а знаем мы, безусловно, очень мало» (с. 59). Дональд Йохансон и Блейк Эдгар в своей книге «От Луси до развития языка» признал, что «сознание, которое, по своей сути исключительно и субъективно, является слишком сложной перспективной для объективного научного анализа» (1996, с. 107). Совершенно верно. Однако, как оказалось, дать определение «сознанию» - не менее «сложная перспектива». Лауреат нобелевской премии сэр Френсис Крик решил, что даже не стоит пытаться это сделать. В своей книге «Удивительная гипотеза: научные поиски души», он утверждал с сожалением:

«Каждый из нас обладает лишь приблизительным представлением о том, что имеется в виду под термином «сознание». Лучше избегать точного определения сознания, из-за опасности необдуманных толкований. Пока эта проблема будет понята намного лучше, любое формальное определение, вероятно, будет либо недостоверным, либо чрезмерно ограничивающим, либо и тем и другим. Если вы считаете это обманом, попробуйте дать мне определение слова «ген» (1994, с. 20, жирный шрифт взят из оригинала).

Что такое – сознание?

Ричард Лики, с другой стороны, по крайней мере, был готов задаться вопросом: «Что такое – сознание? Или, выражаясь более точно, для чего оно? Какова его функция? Такие вопросы могут показаться странными, при том, что каждый из нас воспринимает жизнь посредством сознания или самосознания»(1994, с. 139, жирный шрифт взят из оригинала). На самом деле, такие вопросы таки кажутся немного странными, если учесть все то «давление», которому тема сознания была подвержена за последние многие годы. Однако, как написал Адам Зееман в своем обширном обзоре, посвященном теме сознания, написанном для июльского выпуска 2001 года научного журнала Brain («Мозг»), «вопрос о том, смогут ли научные наблюдения и теории дать нам полный отчет о сознании, остается актуальным» (124:1264). На самом деле, весьма «актуальный вопрос»! Даже заставить ученых и философов прийти к согласию по поводу некоего стандартного, четкого определения, кажется делом практически невозможным. В своей книге 1997 года под названием «Большое, малое и человеческий мозг», британский физик и математик сэр Роджер Пенроуз задал вопрос: «Что такое сознание? Я не знаю, какое ему дать определение. Я думаю, еще не наступил нужный момент, чтобы пытаться дать определение термину «сознание», так как мы не знаем, что это такое…» (с. 98, жирный шрифт добавлен; центральным тезисом Пенроуза является мысль о том, что сознание – это, очевидно «нечто, находящееся за пределами известной физики» с. 102).

Однако тот факт, что «мы не знаем, что это такое» не помешал различным людям предлагать разнообразные определения нашему «ценнейшему достоянию» - сознанию. Йохансон и Эдгар далее написали:

«Прежде всего, что такое сознание? Ни одного определения не будет достаточно, чтобы описать такую трудную для понимания концепцию. Однако мы можем описать сознание, как осознание себя и самоанализ, способность ощущать боль или удовольствие, ощущение того, что ты – жив, и то, что ты – это ты, как совокупность всего, что происходит у нас в мозгу» (с. 107, жирный шрифт добавлен).

Мысль о том, что «ни одного определения не будет достаточно, чтобы описать такую трудную для понимания концепцию», повторяется несколькими другими учеными, взявшимися за разгадку сознания. Канадский психолог Мерлин Дональд в свой книге 2001 года «Такой редкий разум» сделал следующий комментарий:

«Мы должны позаботиться о собственном определении термина сознания. На самом деле это не некое унитарное явление, и ему позволительно дать более одного определения. По сути, оно включает в себя три класса определений. Первое – это определение сознания, как состояния... Второй класс функционального определения приобретает архитектурную форму, с помощью которой сознание определяется, как некое место в разуме... Третье определение сознания принимает откровенно человеко-ориентированную форму познания и больше связано с просвещением, чем просто со вниманием. Это репрезентационный подход...» (сс. 118,119, 120, жирный шрифт взят из оригинала).

Для Ульяма Кэльвина, нейробиолога из Вашингтонского университета, сознание состоит в «размышлениях над прошлым и прогнозировании будущего, планировании того, что делать завтра, ощущении ужаса при виде трагедии и способности передать историю своей жизни». Для психолога Николаса Хамфри из Кембриджского университета, важной составляющей сознания являются «необработанные ощущения». По словам Стивена Харнада, редактора уважаемого журнала Behavioral and Brain Sciences («Бихейвиоризм и наука о мозге»), «сознание является всего лишь способностью переживать определенный опыт» (данные утверждения Кэльвина, Хамфри и Харнарда задокументированы в книге Левина, 1992, сс. 153-154). И хотя Роджер Пенроуз начал с признания: «Что такое сознание? Я не знаю, какое ему дать определение. Я думаю, еще не наступил нужный момент, чтобы пытаться дать определение термину «сознание», так как мы не знаем, что это такое», это не помешало ему дать целый набор своих определений термину «сознание»:

«Мне кажется, что существует, по меньшей мере, два аспекта сознания. С одной стороны, существуют пассивные проявления сознания, которые включают в себя осознание. В эту категорию я включаю такие понятия, как восприятие цветов, гармонии, использование памяти и так далее. С другой стороны, существуют активные проявления, которые включают в себя такие концепции, как свободная воля, и выполнение определенных действий по свободной воле» (1997, сс. 98-99, жирный шрифт взят из оригинала).

Заметьте, насколько часто, кажется, термин «сознание» связывается с термином «осознание» (или «самосознание» с термином «самоосмысление»). Для этого есть определенная причина: эти два термина часто используются в научной и философской литературе, как взаимозаменяемые. Эклз отметил: «Можно также использовать термин «самоосмысление» вместо «самосознание», но я предпочитаю «самосознание», поскольку этот термин напрямую связан с осознающим себя разумом» (1992, с. 3). Ныне покойный эволюционист из Гарварда, Киртли Ф. Мафер, предложил свое собственное мнение на этот счет, заявив: «Осознание – это термин, который я предпочитаю слову «сознание» (1986, с. 126). В своей книге «Эволюция сознания» Роберт Орнштайн, биолог из Стэнфордского университета, предложил такую мысль: «Иметь сознание – это значит осознавать, что ты что-то осознаешь. Это на один шаг дальше, нежели необработанный опыт видения, ощущения запахов, действия и реакций» (1991, сс. 225-226, жирный шрифт добавлен).

Пол Эрлих в своей работе «Человеческая природа: гены, культуры и перспективы человечества», вышедшей в 2000 году, также обратился к интригующей концепции самосознания:

«Мы имеем постоянное ощущение «себя» - некоего маленького существа, сидящего у нас между ушами – и, что, наверное, настолько же важно, - ощущение угрозы смерти, или потенциала, что это существо (мы сами) прекратит существовать. Я называю такое осознание «интенсивным сознанием»; это центральный аспект и, наверное, наименее изученный аспект человеческой природы» (с. 110, жирный шрифт добавлен).

И последнее, но не менее важное замечание. Следует отметить, что, несмотря на то, что определенные ученые и философы не знают, чем является сознание, они знают, чем оно не является. Как написал эволюционист-гуманист Джером В. Эльберт в своей книге 2000 года издания, «Реальны ли души?»:

«Мы можем определить «сознание» как ощущение того, каково это -быть человеком, который бодрствует или спит, и обладает нормально функционирующим мозгом... По нашему определению, сознание прерывается сном без сновидений и возвращается к нам, когда мы просыпаемся или видим сны. По определению практически всех ученых, сознание покидает человека под общей анестезией во время операции. Тот факт, что сознание можно прервать, а затем заново запустить, является доказательством того, что оно существует благодаря действию некоего процесса, а не благодаря присутствию какой-то духовной сущности. Это соответствует суждению о том, что сознание возникает в результате динамического процесса в мозге, а не из-за предполагаемого продолжительного обитания в теле души» (с. 223, жирный шрифт взят из оригинала).

Или процитируем Роджера Пенроуза: «Я предполагаю, что вокруг не летают некие ментальные объекты, которые не основываются на телесности» (1997, с. 97, жирный шрифт добавлен). Тогда идея самосознания и самоосмысления и подавно не может иметь «духовного» происхождения и значимости.

ПОЧЕМУ И КАК ВОЗНИКЛО СОЗНАНИЕ?

Когда сэр Карл Поппер и сэр Джон Эклз заявили в своем классическом произведении «Личность и ее мозг», что «возникновение полного сознания... на самом деле является одним из величайших чудес», они вовсе не преувеличивали (1977, с. 129). Обязательно обратите внимание на то, как они использовали слово «возникновение». «Чудо» «возникновения» сознания связано с двумя вещами: (1) с причиной его существования; и (2) с фактом его существования. Иначе говоря, почему сознание возникло, и как оно возникло?

Почему возникло сознание?

С самого начала, позвольте нам отметить то, что в научных кругах принято считать общеизвестным фактом (и абсолютно признается): эволюционная теория не может даже начать объяснять, почему возникло сознание. По нашему мнению, одной из наиболее увлекательных книг, изданных за последние тридцать лет, была работа со сравнительно непрофессиональным названием – «Энциклопедия невежества» (см. Дункан и Вестон-Смит, 1977). Однако, несмотря на то, что название может показаться несколько причудливым, само содержание книги – совершенно нет. Глава за главой, выдающиеся, получившие многие награды ученые (такие как лауреат нобелевской премии, и двукратный лауреат нобелевской премии Линус Полинг) сформулировали и объяснили некоторые из наиболее важных вопросов в мире – вопросов, в которых наука совершенно невежественна. Интересно то, что одна из глав данной книги, написанная Ричардом Грегори, профессором нейрофизиологии и директором лаборатории изучения мозга и восприятия Бристольского университета в Англии, называлась «Сознание». В своем комментарии, доктор Грегори задался вопросом:

«Зачем же тогда нам необходимо сознание? Что есть в сознании такого, чего нет в нейтральных сигналах (физической активности мозга)? В этом есть нечто парадоксальное, однако если осознание сознания не приносит никакого результата, если сознание не является причинным фактором, то оно кажется бесполезным, поэтому оно не должно было бы развиться благодаря эволюционному давлению. Если же, с другой стороны, оно полезно, оно должно быть причинным фактором: однако тогда его физиологическое описание с точки зрения нейтральной активности, не может быть полным. Еще хуже то, что мы застряли между этими альтернативами с менталистическими объяснениями, которые, кажется, находятся за пределами науки» (1977, с. 277, текст в скобках и жирный шрифт взяты из оригинала).

В этом кратком комментарии Грегори обозначил несколько ключевых моментов. Первое: что такое есть в сознании, чего нет в мозге? Второе: если сознание не имеет какой-то «реальной функции» то, очевидно, природа сделала бы «выбор против» него – и оно вообще никогда не возникло бы. Третье: если сознание на самом деле обладает некоей функцией, в свете наших знаний о том, как работает нейтральная сеть мозга, возникает вопрос, какова эта функция? И если уж такая полезная функция действительно есть, то почему тогда ее не «отобрал» мозг животных? Мы повторим вопрос Грегори: «Зачем нам необходимо сознание?»

Хороший вопрос. Философ Майкл Руз отметил несколько важнейших препятствий, которые должны были существовать у «природы», чтобы она могла сделать «отбор» в пользу сознания. Он задался вопросом:

«Если кто-то согласится, что сознание в каком-то смысле связано с мозгом или проистекает из мозга (а как это кто-то может отрицать?)— то сознание само по себе должно иметь некую биологическую позицию... Однако что такое сознание, и какую функцию оно выполняет? Почему бессознательная машина не может делать все, что можем делать мы?» (2001, с. 72, жирный шрифт добавлен).

Некоторые материалисты, конечно же, заявляют, что машина может делать «все, что можем делать мы». Выдающийся британский физиолог Лорд Е.Д. Адриан в своей главе «Сознание» из книги под названием «Мозг и сознательный опыт» сделал вывод: «В том, что касается нашего социального поведения, нет ничего такого, чего не могла бы скопировать робототехника, а значит, и ничего такого, что можно было бы рассматривать в рамках физической науки» (1965, с. 240, жирный шрифт добавлен). [Высказывания Лорда Адриана был записаны во время научного симпозиума в Ватикане с 28 сентября по 4 октября 1964 года. После его выступления участники семинара приняли участие в дискуссиях за круглым столом, во время которых обсуждались лекции Адриана. Одним из присутствующих был Вайльдер Пенфильд, известный нейрохирург из Канады, который иронично ответил Лорду Адриану: «Мне хотелось спросить, может ли робот очевидным для всех способом распознать шутку. Я думаю, нет. Чувство юмора, как мне кажется, – это последнее, чем наделят машины» (цитата из книги Эклза, 1966, с. 248). Отличный ход! Что уж говорить о том, что машины способны делать все, на что способны люди].

У теории эволюции нет ни одного адекватного ответа на вопрос о том, как возникло сознание, как в этом признались эволюционисты Эклз и Робинсон:

«Все материалистические теории о разуме противоречат теории биологической эволюции… Эволюционная теория предполагает, что в результате естественного отбора развиваются только структуры и процессы, имеющие значительную пользу для выживания. Если сознание причинно бесполезно, его развитие невозможно объяснить с помощью теории эволюции»(1984, с. 37, жирный шрифт добавлен).

Или, как еще ранее отметил Грегори:

«Если мозг развился в результате естественного отбора, мы можем также предположить, что сознание обладает определенной пользой для выживания. Но для этого оно, конечно же, должно было оказывать некое причинно-следственное влияние. Однако какое влияние могли иметь осознание или сознание? (1977, с. 276, жирный шрифт добавлен).

Возможно, эволюционисты не в состоянии объяснить, какое причинно-следственное влияние могло оказывать сознание, чтобы получить «ценность для выживания», достаточно важную, чтобы «природа» его «отобрала». Одно можно сказать с уверенностью: большинство из них не желают заходить настолько далеко, чтобы предположить, что сознания не существует, или что оно не важно для человечества. Вот как об этом написал Руз:

«Однако средний эволюционист, а особенно средний дарвинист, чувствует себя крайне неуютно при таком пренебрежительном отношении. Сознание кажется очень важным аспектом человеческой природы. Чем бы оно ни было, сознание является настолько большой составляющей человеческого бытия, что дарвинисты неохотно говорят о том, что естественный отбор сыграл незначительную роль, или вообще не сыграл никакой роли в его зарождении и сохранении» (2001, сс. 197, жирный шрифт добавлен).

В то время, как «средний дарвинист» на самом деле может чувствовать себя «крайне неуютно», и даже с предположением о том, что «естественный отбор сыграл незначительную роль, или вообще не сыграл никакой роли в зарождении и сохранении сознания», правда заключается в том, что ни один дарвинист не может объяснить почему, или как естественный отбор мог сыграть вообще хоть какую-то роль в таком процессе. Вот что отметил Ричард Хайнберг в своей книге «Клонирование Будды: моральное влияние биотехнологий»:

«Хотя, очевидно, не существует лучшего материального объяснения, предполагается, что любое объяснение, которым мы располагаем (как бы очевидны не были все его слабые места), оно должно быть справедливым. Естественный отбор, таким образом, становится непостижимой, богоподобной действующей силой, способной на чудеса (1999, с. 71, жирный шрифт взят из оригинала).

С эволюционной точки зрения, сознание ничего не делает. Оно не «помогает» течению нейтральных цепных реакций в мозгу. Очевидно, оно не обладает «большой биологической значимостью», и, кажется, не дает своему обладателю никаких врожденных «преимуществ для выживания». Тогда мы спрашиваем, что же остается? Или, повторяем вопрос Грегори: «Зачем нам нужно сознание?»

Зачем нам нужно сознание?

С точки зрения эволюции, возможно, оно нам и не нужно. В. Х. Тропе в своей главе под названием «Этология и сознание» из книги «Мозг и сознательный опыт», задал по поводу сознания следующий вопрос: «Существует ли для него веская причина для отбора – или вовсе не существует причины, по которой животные довольно успешно справляются, не развив в себе этой очевидно странной новой способности?» (1965, с. 497). Возможно, среди всех других «случайных происшествий», которые произошли в результате миллиардов лет эволюции, возникновение сознания, говоря начистоту, является «причудливой случайностью». Ирония в том (или, может быть, не такая уж ирония), что это почти те же слова, которые использовал эволюционист Стивен Джей Гулд для описания сознания:

«Не так уж хорошо, что скрытым мотивом всего этого является обеспокоенность человеческим сознанием. Нас нельзя винить в том, что мы чересчур увлекаемся сознанием. Это большой прорыв в истории жизни. Я вижу в нем причудливую случайность» (цитата из книги Левина, 1992, сс. 145-146, жирный шрифт добавлен).

Или, как отметил сэр Фред Хоуле в отношении комментария Гулда о том, что сознание является огромным прорывом в истории жизни: «профессор Гулд считает человеческое сознание исключением из своих общих понятий; это внезапно появившееся и исключительное по своей природе явление» (Хойл и Викрамасинх 1993, с. 177).

Теодосиус Добжанский высказал такое мнение:

«Самосознание является, в таком случае, одной из фундаментальных, или, возможно, самой фундаментальной характеристикой человеческого вида. Эта характеристика является исключительным эволюционным новшеством; биологические виды, из которых произошел человек, имели лишь рудименты самосознания, или, совершенно им не обладали» (1967, с. 68).

«Исключительное эволюционное новшество?» По правде говоря, оно настолько исключительно, что некоторые эволюционисты отказались от попыток выяснить, почему сознание вообще существует. Одним из таких выдающихся деятелей в данной области является британский философ Колин Мак Джинн. Говоря о взглядах Мак Джинна относительно того, что мы не в состоянии объяснить происхождение сознания, Джеймс Трефил написал в своей книге «Разве мы уникальны?»:

«Кое-кто предложил эзотерические аргументы о фундаментальной невозможности понять сознание. Например, философ Колин МакДжинн из университета Ратджерс на основании аргументов теории эволюции предположил, что человеческий мозг просто не приспособлен к тому, чтобы решать эту конкретную проблему. Его основной аргумент заключается в том, что ничто в процессе эволюции не требовало от человеческого мозга решать вопросы о функционировании человеческого мозга» (1997, с. 186, жирный шрифт добавлен).

В своей книге 2000 года «Человеческая природа: гены, культуры и перспективы человечества» Пол Эрлих рассматривал эту конкретную ситуацию, и отметил, что Мак Гинн сомневается в том, что «мы когда-либо сможем понять, как определенная схема импульсов в нашей нервной системе преобразовывается в богатый опыт, к примеру, просмотра оперы или полета на самолете». Он считает, что наш мозг эволюционировал не настолько, чтобы мы могли дать ответ на этот вопрос, и, возможно, он обречен остаться без ответа еще очень долгое время, если не навсегда (с. 112).

Однако некоторые эволюционисты еще не готовы полностью сдаться. Вместо того чтобы признать свое поражение, они приняли решение защищать свою точку зрения о том, что вопрос «зачем нужно сознание» каким-то образом связан с работой мозга – хотя и признают, что точно не знают, что или как. Стивен Джей Гулд считал, что мозг эволюционировал, становился больше, и каким-то образом породил в себе сознание, как «экзаптацию». А что такое эта экзаптация? Позволим Гулду это объяснить:

«Как нам назвать структуры, которые способствуют нашей приспособляемости, однако эволюционировали по другим причинам, а позже ассимилировали до той роли, которую они исполняют сейчас? В данный момент у них нет названия, и мы с Элизабет Вбра предлагаем называть их «экзаптациями» (1984, с. 66; ссылки о Вбра см.: Гулд и Вбра, 1982).

Иначе говоря, большой мозг эволюционировал не для того, чтобы «породить сознание». Простите за ненамеренный каламбур, у него «на уме» были другие вещи. Вместо этого, по той или иной причине (которую, кажется, никто не в состоянии объяснить), сознание «возникло случайно», как удачный и неожиданный побочный продукт. Гулд назвал человеческое сознание одной из «экзаптивных возможностей» мозга, написав:

«Рука, сооруженная для одной функции, может выполнять и другие (я сейчас печатаю с помощью пальцев, которые были построены для других целей). И мозг, построенный для каких-то функций, может выполнять и огромное количество других функций, просто благодаря своей базовой конструкции легко приспосабливаемого компьютера. Никогда в истории биологии эволюция не строила структуру с таким огромным и многосторонним набором экзаптивных возможностей. Основа человеческой приспособляемости лежит в неселектируемых возможностях нашего огромного мозга»(1984, сс. 67-68, комментарий в скобках взят из оригинала, жирный шрифт добавлен).

Одно можно сказать наверняка: кажется, сознание действительно связано с мозгом. Однако это создает столько же проблем, сколько и решений. Вот что отметил Грегори:

«Мы считаем, что сознание связано с живыми существами: особенно с людьми, и, если быть более точными, с определенными участками человеческого мозга... Это, в свою очередь, порождает вопрос: «Какая связь существует между сознанием и сущностью или функциями мозга?»... Одна из сложностей, связанных с сознанием, заключается в том, что его нельзя изолировать от мозга (и этого ни разу не было сделано), чтобы изучить его в различных контекстах (1977, сс. 274,276, текст в скобках взят из оригинала).

Весы интеллекта в зависимости от размера мозга

Весы интеллекта в зависимости от размера мозга

Ричард Лики согласился с этим:

«Самым большим изменением в мозге ископаемого человека в его эволюционной траектории было, как отмечалось, троекратное увеличение его размера. Однако размер был не единственным изменением; его общая организация тоже изменилась ...Это различие в организации, предположительно, лежит в основе зарождения человеческого мозга в отличие от мозга обезьяны. Если бы мы знали, когда произошло это изменение в предыстории человечества, мы имели бы представление о возникновении человеческого мозга» (1994, сс. 145, жирный шрифт добавлен).

Одним широко распространенным мнением о скачке от трех фунтов некоего вещества в человеческом черепе, которое было «просто» мозгом, до сложного мозга, который обеспечивает и/или производит сознание, является мнение о том, что в как только мозг достиг определенного размера, в той или иной степени к нему «присоединилось» сознание. Или вот какую гипотезу выдвинул Руз:

«По общепризнанному мнению (по моему мнению!), по мере того, как мозг становился больше и лучше в процессе эволюции животных, сознание стало возникать в некоем примитивном виде. Мозг развивался с целью исчисления, и появилось сознание, как будто бы его повлекло развитие мозга. Большинство дарвинистов считают, что в какой-то момент сознание вступило в силу» (2001b, сс. 197-198, текст в скобках взят из оригинала, жирный шрифт добавлен).

Однако существует несколько «альтернативных объяснений» того, почему мозг, в конце концов, развил сознание. Грегори перечислил несколько из них (из значительного количества), написав:

«Были вынесены предположения о том, что: (1) разум и мозг не связаны (эпифеноменализм); или (2) что мозг порождает сознание; или (3) что сознание запускает в действие мозг; или (4) что они работают параллельно (как пара идентичных часов), без случайных связей» (1977, с. 279, комментарии в скобках взяты из текста оригинала).

Кроме того, есть еще и те, кто не настолько восторженно воспринимают концепцию о том, что увеличение размера мозга является единственной причиной возникновения чего-то настолько важного и идеального, как сознание. Например, Роджерс Левин писал в своей книге «Сложность: жизнь на грани хаоса»:

«Я заметил, что многие биологи совершенно неуютно себя чувствуют, когда им приходится говорить об увеличении размера мозга в качестве измерения его сложности. «Я враждебно отношусь к различным мистическим заявлениям о чрезвычайной сложности», - сказал Ричард Доукинз, когда я спросил его, можно ли считать увеличение вычислительной сложности неизбежной частью эволюционного процесса. «Вам хотелось бы считать, что способность решать примеры является дополнением к приспособляемости по Дарвину, разве не так? - спрашивает Джон Мейнард Смит. – Однако сложно связать увеличение размера мозга с приспособляемостью. Ведь, в конце концов, бактерии тоже приспособлены к жизни» (1992, с. 146).

Стивен Пинкер, выдающийся психолог из технологического университета штата Массачусетс, не более удовлетворен идеей о том, что «большой мозг все объясняет», чем некоторые другие его коллеги-эволюционисты. В своей книге «Языковой инстинкт» он с сожалением отметил:

«Существа с крупным мозгом обречены на жизнь, которая сочетает в себе все недостатки попыток удержать арбуз на ручке метлы, бега на месте в пуховике, а для женщин – выхода почечных камней через мочевыводящие пути раз в несколько лет. Любой отбор размера мозга, конечно же, выбрал бы мозг размером с булавочную головку. Отбор в пользу более мощных способностей (язык, восприятие, рассуждение и так далее), должен был дать нам крупный мозг в качестве побочного продукта, а не наоборот!» (1994, сс. 374-375, текст в скобках взят из оригинала, жирный шрифт добавлен).

Более того, «размер мозга», как оказывается, не оправдывает своей хваленой репутации. Размеры мозга и интеллект современных людей тщательно исследовались многими учеными, а в частности эволюционистом В. Легросом Кларком, сообщившим, что емкость черепа людей с обычным интеллектом варьируется от 900 до 2300 кубических сантиметров. Фактически, доктор Кларк описал совершенно нормального человека, размер мозга которого составлял всего 720 кубических сантиметров (см. Clark, 1958, сс. 357-360, Хове, 1971, с. 213).

Если естественный отбор не «отобрал» сознание (так как он не оказывает «причинно-следственного влияния»), если (с эволюционной точки зрения) сознание не имеет какой-то определенной функции, и если «развитие крупного мозга» не является адекватным объяснением сознания, то тогда снова повторим наш изначальный вопрос: зачем вообще возникло сознание? Какова его роль?

Некоторые эволюционисты вынесли предположение о том, что сознание возникло для того, «чтобы люди могли воспринимать язык». Но вот что отметил Райт:

«Когда люди заявляют, что у них есть некий научный ответ, обычно оказывается, что они просто неправильно поняли вопрос. Например, некоторые говорят, что сознание зародилось для того, чтобы люди могли обрабатывать речь… Но, что бы там не казалось, предположения современной бихевиористской науки (часто невысказанные), заключаются в том, что когда вы с кем-то беседуете, все причинные связи происходят на физическом уровне. Этот «кто-то» двигает своим языком, порождая физические звуковые волны, которые входят в ваши уши, и приводят в действие некую последовательность физических процессов в вашем мозгу, что, в свою очередь приводит к тому, что вы движете своим языком и так далее. Коротко говоря: опыт ассимиляции чьих-то слов и формулирования ответа является достаточным для ассимиляции и ответа, при чем оба этих явления являются сложными механическими процессами» (2000, с. 307, текст в скобках и жирный шрифт взяты из оригинала).

Питер Уильсон задается вопросом:

«Как же самосознание оказывается возможным?...Мы можем решить повторять определенные предположения о том, что речь – это необходимое условие, ведь только с помощью речи мы можем найти способ описать реальность – путем артикуляции неоформленного восприятия «раздвоенного себя». Однако речь может играть эту роль только в механическом смысле, предоставляя возможность выражения и символизирования сознания» (1980, сс. 85-86, жирный шрифт взят из оригинала).

Однако, «выражение» и «символизирование» сознания - это не то же самое, что и «объяснение» сознания.

Элвин Скотт в своей книге «Лестница к разуму: новая противоречивая наука о сознании» выразил предположение о том, что «сознание дает эволюционное преимущество тем видам, у которых оно развилось» (1995, с. 162). Но в чем конкретно может выражаться это преимущество? В.Х. Сорп вообще выбрал самый простой вариант: «Зарождение сознания, возможно, было эволюционной необходимостью. Возможно, это был единственный способ, с помощью которого сложные живые организмы могли в полной мере приспособиться к выживанию» (1965, с. 493). Адам Зееман в своей статье, посвященной сознанию, которую он написал для журнала Brain, избрал другую тактику: «На концептуальном уровне можно утверждать, что концепция чьего-то разума предполагает существование концепции разума других людей» (2001, 124:1281). Николас Хамфрей в своей статье «Психолог природы», которую он написал для журнала New Scientist  (а позднее в своей книге «История разума») ухватился за эту мысль, чтобы привести пример одной из теорий, предложенных, чтобы объяснить «эволюционные преимущества» сознания. Он выразил предположение о том, что целью сознания было позволить «социальным животным» моделировать поведение другой особи на основании собственного представления о психологической мотивации другого существа. Иначе говоря, наше знание о наших собственных ментальных состояниях дает нам представления о ментальных состояниях, лежащих в основе действий других людей, а это, в свою очередь (a) дает нам способность предугадывать, что другой человек может сделать; и (b) таким образом, становится главной определяющей нашего собственного биологического успеха (1978). Или, как спрашивает Пол Эрлих:

«Каким могло быть селективное преимущество, которое привело к эволюции интенсивного сознания? Этот вид сознания помогает нам маневрировать в сложном обществе других индивидуумов, каждый из которых также обладает интенсивным сознанием. Интенсивное сознание также позволяет нам действовать, претворяя в жизнь планы, и принимать во внимание, что другие индивидуумы, наверное, также что-то планируют» (2000, с. 113).

Чтобы не отстать от своих соперников, Мерлин Дональд в своей работе «Такой редкий разум» выдвинул свое собственное предположение. «Возможности сознания, - писал он, - сами по себе могут рассматриваться, как эволюционная адаптация, различные функции которой эволюционировали, чтобы оптимизировать и повысить когнитивные процессы» (2001, с. 131). [Aх да, — «оптимизировать когнитивные процессы». И каким именно образом сознание (которое, по признанию доктора Эклза, «бесполезно с точки зрения причинной обусловленности») могло этого достичь?] И, наконец, выразил свои догадки и Руз (конечно же, они имеют не последнюю значимость):

«Ученые, изучающие мозг, медленно, но уверенно начинают ощущать, что немного приближаются к пониманию преимуществ сознания над функционированием слепого автомата. Они считают, что сознание может действовать в качестве некоего фильтра и проводника, координирующего всю информацию, выбрасываемую мозгом. Сознание помогает уберечь мозг от перегрузок, которые часто случаются с компьютерами. Сознание регулирует опыт, просеивая его, используя некоторые переживания, отвергая другие, и запоминая третьи... (2001b, с. 198, жирный шрифт добавлен).

Таким образом, как нам говорят, сознание: (a) действует в качестве фильтра или проводника, координируя всю информацию, которая выбрасывается мозгом; (b) защищает мозг от перегрузок; (c) регулирует опыт; (d) просеивает его через мозг; и (d) отсеивает какие-то переживания и запоминает другие. Разве вы не скажете, что это впечатляющее достижение, для смутного «чего-то», что мы определяем как сознание, в формировании которого, предположительно «естественный отбор не сыграл никакой роли или сыграл незначительную роль (Руз), которое «бесполезно с точки зрения причинной обусловленности» (Эклз), «фундаментально непостижимо» (Мак Гинн), и «не является фактором причинной обусловленности» (Грегори). И это, в свою очередь, подводит нас к следующему вопросу.

Читать далее

Источник - www.apologeticspress.org

Читайте также

Подпишись на рассылку

Электронная рассылка позволит тебе узнавать о новых статьях сразу как они будут появляться