Две опубликованные недавно статьи показывают, что Ч. Дарвин не такой уж и непобедимый. С одной стороны на него нападают «обнадеживающие монстры». С другой стороны он подвержен атакам атеистов, ищущих истину. Ни одна из этих атак не направлена со стороны креационистов.
Возвращение обнадеживающего монстра: Тангай Ковард широко открыл глаза от удивления, когда на Nature News он увидел заголовок статьи, напоминающий название нового фильма: «Реванш обнадеживающего монстра». В статье обсуждается возвращение ереси, которая привела бы в ярость Дарвина, всегда говорившего: «Natura non facit saltum» (природа не делает скачков). Ковард говорит о том, что природа и в самом деле делает скачки – большие изменения, которые могут происходить в пределах одного поколения. «Экспериментальные данные показали, что индивидуальные генетические изменения могут оказывать серьезные последствия на организм, не выбрасывая его при этом на эволюционную мусорную яму», – отметил он. (Эволюционная мусорная яма – место, куда предположительно ходят лауреаты дарвиновских премий). Но кому эволюционная Эзопова басня дает большее преимущество: черепахе градуалистов (сторонников постепенных изменений) или зайцу сальтационистов (сторонников быстрых изменений)? Наверное, и тем, и другим.
Уклоняясь от детального исследования эволюционного механизма Дарвина, Ковард попытался погнаться за двумя зайцами, заявив: «Но незначительные мутации тоже имеют значение – и большое. Именно они вносят важные корректировки и иногда прокладывают путь для скачкообразной эволюции». «По мере того как раскрываются детали молекулярной биологии, теории предстоит многое наверстать».
В качестве доказательства Ковард использовал эволюционного любимца, колюшкообразную рыбу. Одни потомки этой рыбы могут быть покрыты костными пластинками, а другие нет. Это является результатом расположения гена, который отвечает за 2/3 игл. Ковард объясняет: «Царствующая догма градуализма рассматривала этих существ как неестественно защищаемых чудовищ, которые никогда не выжили бы под жестоким влиянием естественного отбора». По мнению градуалистов, плейотропия (множественные действия одного гена) означает, что крупные изменения в целом были бы опасны для организма. «Как могла мутация такого важного гена привести к образованию чего-то еще, помимо обнадеживающего монстра?» Удачное крупное изменение было бы равносильно чуду.
Но исследование колюшкообразных рыб показывает, что «выборочные» мутации, вызывающие внезапные изменения костных пластинок, происходят часто. Исследования Ленски многочисленных поколений E. Coli, показали в действии и постепенные и скачкообразные мутации, приводящие к повышению выносливости путем скачков и небольших шагов. Суть идеи «вначале большие, позднее маленькие» заключается в том, что большие скачки, не убивающие организм, корректируются впоследствии постепенными изменениями. Некоторые бактерии научились переваривать цитрат, а затем эти мутанты быстро проникли в популяцию и завладели ею. Ленски считает, что это можно сравнить с завоеванием суши четвероногими животными. (Другую интерпретацию предлагает Майкл Бихи на своем веб-сайте) «Будущее покажет, - добавляет Ковард, - могут ли такие элементарные механизмы адаптации, часто называемые микроэволюцией, образовывать такие высокоорганизованные процессы, составляющие макроэволюцию, как видообразование и появление биологического разнообразия или сложных органов». Даже Голдшмидт, автор идеи обнадеживающих монстров, сомневался, что такие крупные скачки могут быть сделаны. А Джерри Койн предупреждал о том, что нельзя делать выводы на основе бесполых бактерий с маленькими геномами и высокими показателями мутации.
Является ли эта альтернативная теория, гласящая, что эволюция происходит как скачкообразно, так и постепенно, лучше Дарвиновской теории? Неужели черепаха и заяц, взявшись за руки, как одна команда пересекут финишную прямую? «Каким бы ни было воздействие: большое или маленькое, эволюция начинает приобретать вид бесконечного списка особых случаев», - признает Ковард. «Одна из причин этого заключается в общем отсутствии знаний о том, как изменения в генах влияют на функцию, и какое значение оно имеет для выносливости организмов». Это выглядит, как основное необходимое условие для понимания эволюции. Одним эволюционистам позарез нужен функциональный синтез и они «соединяют эволюционную биологию, молекулярную генетику и структурную биологию». Другие рады возвращению гипотезы обнадеживающих монстров Голдшмидта, а третьих устраивает нечто среднее. Койн отметил: «Нам нужно намного больше данных до того, как окончательно решится вопрос больших и маленьких изменений, и до того, как новые исследования смогут доказать, что «Дарвин ошибался» относительно сальтации».
Читайте также: Теория эволюции Дарвина
Организмы сами будут судьями в этом споре. «Мутация может повлиять на фенотип, но она не сильно изменяет выносливость живых форм», - делает заключение Ковард. «Она может иметь огромные последствия в пределах определенного генома или определенных внешних условий, но позднее может иметь незначительное влияние на историю организма». Поэтому несколько преждевременно утверждать, что эволюционная биология строится на комплексной теории видообразования, даже 150 лет после Дарвина. Ковард не задумываясь, выдал долговое обязательство: «Пока исследователи углубляются в изучение молекулярных механизмов, управляющих адаптацией, теория может наверстать упущенное, а догмы могут отступить». Может Дарвин был неправ? Может он был прав? Может он был прав частично? Кто знает? Как бы там ни было он остается великим биологом в истории человечества.
Догма должна уйти: Джерри Фодор, философ из Рутгерского университета, недоволен догматичными дарвинистами, которые рассматривают естественный отбор, как единственное, что необходимо для эволюционного изменения. Но Фодор не креационист, он открытый атеист. На сайте Salon.com он обсуждает свою книгу «В чем ошибался Дарвин», написанную в соавторстве с Массимо Пиателли-Палмарини, атеистом, профессором когнитивных наук из университета Аризоны. Томас Роджерс, бравший интервью у Фодора, был удивлен тем, что печатная атака на Дарвина не была направлена со стороны религиозных групп. Он отметил: «Их книга детально описывает (очень техническим языком), как недавние открытия в генетике поставили под сомнение многие наши очевидные истины о естественном отборе, и почему эти открытия могут подорвать многое из того, что нам известно об эволюции и биологии». За то, что Фодор и Пиателли-Палмарини посмели бросить вызов самому Дарвину, на них обрушился целый шквал «оскорбительных и унизительных» высказываний.
Недовольство Фодора естественным отбором, по-видимому, возникает из-за его склонности сочинять истории. Почему люди имеют такие признаки как волосы на голове и темные волосы с темными глазами? «Можно просто придумать историю, объясняющую, почему в первоначальных условиях отбора было полезно иметь те или иные признаки», - отмечает он. «Но есть ли у нас основание верить, что эта история истинна? Нет».
По мнению Фодора, невозможно сказать, какие признаки были отобраны из-за того, что они способствовали выносливости, а какие признаки присоединились «за компанию». «В картине, изображаемой дарвинистами, вы не найдете ничего, что могло бы ответить на этот вопрос». Почему у нас есть ногти на пальцах ног? Играют ли они какую-либо эволюционную роль? Откуда нам знать? «Возможно, в тех условиях существовал фактор, который благоприятствовал появлению ногтей на пальцах ног, а может быть и нет». Это напоминает закон «Это случается». Экспрессия генов слишком сложна, чтобы отделить эффекты выносливости от случайного изменения. Фодор заявляет: «Вопрос в том, как много эволюционного изменения определяется факторами окружающей среды, а сколько контролируется устройством организма, и никто не знает ответ на этот вопрос».
Фодор даже утверждает, что выбирание «признаков» может быть бессмысленным. У жирафа длинная шея. Был ли этот признак отобран отбором или он уже был заложен в генотип жирафа? «У животных могут быть длинные шеи и ногти на пальцах ног, но если вы попытаетесь разобрать этот организм на отдельные признаки и сказать: «Ну, хорошо, что отобрало этот признак?» или «Что отобрало тот признак?» знайте, что вы уже совершили ошибку с самого начала», - говорит он. «Само по себе разделение организма на признаки - уже сомнительная затея». По мнению Фодора, отбор действует на весь организм животного.
Привычку сочинять истории о естественном отборе можно четко увидеть в статье об эволюции китов, опубликованной в журнале Science.1 «Связь между диатомовыми водорослям и наблюдаемым разнообразием китовых подтверждает гипотезу, что первичное производство диатомовых водорослей было основной движущей силой эволюции неоцетов (современных китов)», - пишут Маркс и Уген. Как именно эта экологическая движущая сила (т.е. разнообразие и число диатомовых водорослей) действовала на гены доисторического кита, чтобы впоследствии из него сделать современного кита? Это не объясняет эволюцию сложных структур организмов, а только строит вокруг неё предположения. Несмотря на неудачу, авторы достали с полки совершенно новую пояснительную историю. «Подобным образом, нет ничего удивительного в том, что изменение климата также играет роль, особенно в свете последних исследований, показывающих значительную изменчивость существующих в наши дни китовых, зависимую от температуры». Но как они могут отделить эту движущую силу от других движущих сил, и объяснить, почему она действовали именно так на китов, а не на птиц, млекопитающих и всё остальное, также подверженное воздействию этих климатических изменений? Помните, что сказал Фодор: «Никто не знает». Может Марксу и Угену стоит сделать смелое предсказание по Попперу? Может, они должны предсказать, во что эволюция превратит китов после современного изменения климата, вызванного антропогенным фактором? Будет ли это событие таким же впечатляющим, как превращение коровы в кита? Разве вы не удивились бы, если бы вам сказали, что изменения климата «играют роль» в выведении китов обратно на сушу или образовании у них крыльев? Как можно измерить эту роль?
Фодор знает, что эволюционное научное общество может принять его идеи, как предательские. «Я думаю, что у эволюционистов создается такое впечатление, что моя теория помогает и поддерживает теорию разумного замысла. И люди испытывают из-за этого огромное чувство возмущения». Но самого Фодора это, похоже, не волнует. «Если вы занимаетесь наукой, вы должны пытаться отыскать истину».
1. Феликс Маркс и Марк Уген, «Климат, живые существа и китообразные: движущие силы эволюции современных китов в кайнозойскую эру», журнал Science, 19 февраля, 2010: том 327. № 5968, сс. 993-996, DOI: 10.1126/science.1185581.
Смелость Фодора и готовность встать против мнения большинства в поисках истины потрясает, но он не осознает, что его поиски правды несовместимы с его атеизмом. Истина относится к тем идеям, которые вечны – в противном случае, они не являются истинными.
Как атеист, предположительно являющийся физикалистом, собирается применять концепции, идеи и предложения, которые должны защищаться с прямотой и честностью, если он не допускает существование нравственных и духовных стандартов? Усилие этого сделать не может. Честность, истина, прямота, нравственность предполагают Личность. Креационисты, которых он обвиняет в апостериорном мышлении, фактически имеют априорные условия для понятности, которая и дает смысл их апостериорным выводам. Дарвинисты распространяют свои апостериорные истории без априорных условий, что делает эти истории несистематическими и ситуативными. В результате этого и получается апостериорный обман. Фодору следует перестать выдавать Иудейско-Христианские идеи за свои и заплатить перед тем, как присоединиться к «христианскому банкету с его питательными блюдами, состоящими из рациональности». Ему нужно беспокоиться не о том, что он обидит других воров, а о том, чтобы возместить убытки Хозяину банкета.
Из этих историй должно быть понятно, что критика на Дарвина не всегда имеет религиозную подоплеку. Она существует сама по себе. Дарвинизм это сборник сказок, наполненных одними долговыми обязательствами, но не предоставляющих никакого залога. Банк, выписывающий дарвиновские обязательства – на самом деле банкрот. Любая теория, сводящаяся к закону «Это случается», имеет дело с ничего не стоящей пояснительной валютой. Если вы призовете дядюшку Чарли и спросите его: «Что ты знаешь?», он ничего вам не ответит. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
Источник — www.crev.info