Происхождение сознания [часть V]

доктор философии Берт Томпсон и доктор философии Брэдд Харреб

(см. часть 1, 2, 3, 4)

Нередукционистский материализм /стихийный материализм

Без сомнения, одним из наиболее ярых сторонников монистического материализма является сэр Фрэнсис Крик, который предположил в своей книге 1994 года «Поразительная гипотеза», что, в конце концов, все будет объяснено с помощью нервных проводящих путей мозга – заявление, которое он верно назвал в названии своей книги «поразительным». В двадцатом веке, тонкости монистическо-материалистических концепций появлялись под названием нередукционистский материализм. Британский философ С.Д. Брод и некоторые его современники придерживались точки зрения о том, что мозг является местом скопления всех умственных способностей, но они все в один голос утверждали, что хотя «ментальные состояния» появляются из физических слоев мозга, эти ментальные состояния не сводятся только к мозгу. Эта точка зрения стала известна под названием «стихийный материализм» (см. Виллер, 1996, с. 215).

Вот слова Джерома Элберта:

«Стихийные признаки материи описываются, как признаки, возникающие в материи, когда она оказывается в определенных обстоятельствах, таких как организация материи в большие количества похожих единиц, которые могут взаимодействовать друг с другом. Сознание может быть наиболее смелым примером таких стихийных признаков. Оно дает материи радикально новое свойство, которое приобретается только при особых условиях. Только подумайте, насколько маленькая частица солнечной системы обладает сознанием!» (2000, сс. 215,243, жирный шрифт присутствует в тексте оригинала).

Элвин Скотт соглашается: «Таким образом, я предполагаю, что сознание – это стихийное явление, зародившееся благодаря многим отдельным явлениям, которые слились в один общий опыт» (1995, с. 3, жирный шрифт присутствует в тексте оригинала).

Одним из выдающихся защитников стихийного материализма является философ Джон Сирл. В отличие от чистых редукционистов, Сирл считает, что переживания человека «от первого лица» (например, «мне больно») нельзя сводить всего лишь к нервному возбуждению, ведь таким образом утрачиваются характеристики «первого лица» (такие как субъективность). Однако в противовес дуалистам, Сирл предполагает, что строгую дихотомию между ментальными и физическими признаками следует исключить. Ментальные признаки – это всего лишь «один вид признаков», которыми могут обладать физические вещи. Боль и другие ментальные явления – это всего лишь характеристики мозга (и, наверное, всей центральной нервной системы) [см. Сирл, 1984, с. 19, жирный шрифт добавлен].

Сознание, таким образом, - это всего лишь характеристика мозга высшего порядка. Сирл пылко отрицает, что сознание превосходит все физическое, или что оно обладает причинно-следственными способностями, которые нельзя объяснить просто как результат взаимодействия между нейронами мозга. Согласно этому мировоззрению, как отметили Райхенбах и Андерсон, «сознание само по себе не имеет жизни в отдельности от того, в чем оно реализуется. Однако из-за этого мировоззрение Сирла не оставляет места для нравственной ответственности» (1995, с. 286). Такая оценка справедлива, как отметил сам доктор Сирл:

«Поскольку мы принимаем эту концепцию о функционировании природы, нам не кажется, что существует хоть какая-то свобода воли, ведь, согласно этой концепции, разум может влиять на природу постольку, поскольку он является частью природы. Однако, если это так, то, как и в остальной природе, его характеристики определяются на базовом микроуровне физики» (1984, с. 93, жирный шрифт добавлен).

Таким образом, сознание, в соответствии с этим мировоззрением, это нечто такое, что «стихийно возникло из» нейронных проводящих путей мозга, однако, само по себе, не ограничивается этими нейронными проводящими путями.

Еще один известный защитник нередукционистского мировоззрения – Роджер Сперри, который, как и сэр Френсис Крик и сэр Джон Эклз является нобелевским лауреатом в сфере медицины или физиологии. Однако доктор Сперри принял точку зрения, диаметрально противоположную монистическому материализму Крика, и не хотел принять и ту форму дуализма, за которую выступал Эклз. Он пришел к такому заключению:

«Сознание воспринимается, как динамически возникающая активность мозга, не являющаяся идентичной и не ограничивающаяся нейронными явлениями, из которых оно преимущественно состоит... Сознание оказывает потенциальное причинно-следственное влияние на взаимодействие процессов мозга... На позиции верховного командования высочайшего уровня организации мозга, было замечено, как субъективные характеристики осуществляют контроль за биофизической и химической активностью на низших уровнях» (цитата из книги Дживиса, 1998, с. 88, жирный шрифт добавлен).

Концепция Сперри заключается в том, что называют «взглядом сверху вниз» (как и концепцию доктора Эклза), где ментальным явлениям придается онтологический приоритет. Однако, в отличие от Эклза, Сперри непреклонен в том, чтобы избегать любого намека на дуализм. Таким образом, несмотря на то, что стихийный материализм может заявлять, что ментальные состояния возникают в физических подслоях мозга, и не ограничивается только мозгом, по словам Эрнста Майра, факт остается фактом: «стихийным материализм – это абсолютно материалистическая философия» (1982, с. 64). И на самом деле это так.

В главе под названием «Придерживаясь своего курса среди сдвига парадигм», которую Сперри написал для книги «Новые метафизические основания современной науки», он приводит рассуждения о концепциях, стоящих за стихийным материализмом. Он начал с того, что отметил, что в стихийном материализме «традиционная разница между физическим и ментальным (как это воспринимается субъективно), сохраняется сознательно, однако из-за того, что эти две сферы ранее были раздельными, они неразрывно слились…» (1994, с. 110, текст в скобках присутствует в оригинале.) С точки зрения Сперри, сознательные и/или ментальные феномены являются «динамическими стихийными явлениями (или конфигурационными) признаками живого мозга в действии» (цитата из книги Кузинса, 1985, с. 66, текст в скобках присутствует в оригинале).

Комментируя данное высказывание, Кузинс отметил:

«Кажется, здесь подразумевается, что источником ментальных намерений является сам мозг в своем жизненном действии – однако как только эти стихийные ментальные качества появляются, они проявляют причинно-следственную власть над «более низкими» процессами мозга на субэлементаром, ядерном и молекулярном уровнях. Разум возникает из мозга, затем принимает на себя функции шефа или директора в сложной цепи команд, происходящих в мозге. По мнению Сперри, чтобы объяснить происхождение и существование ментальных явлений, нет нужды апеллировать к любому другому источнику вне живого мозга» (1985, сс. 66-67, жирный шрифт добавлен).

Кузинс прав. Сам Сперри заявил:

«Все могут согласиться с тем, что научные доказательства опровергают существование заранее спланированного преднамеренного замысла сверхъестественного разума. В то же время факты показывают, что большая часть эволюционной сети создания руководствовалась сложнейшим образцом со многими обоюдно укрепляющими предписаниями, а именно с преднамеренными ограничениями на высшем уровне. «Великий упорядоченный замысел» в каком-то смысле еще более замечателен тем, что он развился самостоятельно» (1985, с. 87).

Однако на этом Сперри не остановился. Вместо этого, он продолжил свой комментарий:

«Я считаю, что ментальные явления, как динамически возникающие признаки состояний физического мозга, становятся неразрывно переплетенными, и, таким образом, неотделимыми от своих физиологических подсостояний... Мне кажется совершенной ошибкой отказываться от многовекового разумного разделения между разумом и материей, ментальным и физическим. Это базисное различие давно предшествовало изменчивому философскому жаргону и научной терминологии. Высоко отличительная особенность состояний сознания с их субъективными качествами не исчезает только потому, что их считают стихийными признаками физических процессов мозга» (сс. 109-110,111, жирный шрифт добавлен).

При всем уважении, нам кажется, что доктор Сперри (выдающийся ученый и лауреат нобелевской премии), хочет «и того и другого».Он считает ошибкой отказывать от различия между физическим и ментальным, и признает, что сознание обладает «высоко отличительной особенностью», которая не исчезает только потому, что кто-то (как он сам) заявляет, что это всего лишь «стихийный признак физических процессов мозга». При этом он хочет верить, что «научные доказательства опровергают существование заранее спланированного преднамеренного замысла сверхъестественного разума» и что для того «чтобы объяснить происхождение и существование ментальных явлений, нет нужды апеллировать к любому другому источнику вне живого мозга».

Ричард Хайнберг возразил Сперри, сославшись на здравые факты природы, отметив:

«Каждый из нас ежедневно строит планы, формулирует цели, и разрабатывает стратегии. Существуют указания на то, что другие существа делают то же самое, разве что не настолько осознанно. Доказательства настолько убедительны, что многие биологи, которые в другой ситуации избрали бы редукционистский-механицистский подход, тем не менее вынуждены признать некий объем внутренней цели, проявляемой организмами» (1999, сс. 65,67-68).

Эволюционист сэр Джон Эклз категорически не согласился со своим коллегой-эволюционистом, лауреатом Нобелевской премии, Роджером Сперри, написав:

«Все многочисленные материалисты демонстрируют, что их теория мозга/разума соответствует законам природы. Однако это заявление опровергается двумя очень вескими соображениями. Во-первых, нигде в законах физики, или в законах производных наук - химии и биологии - нет упоминания сознания или разума... Несмотря на всю сложность электрических, химических или биологических структур, в «законах природы» нигде не говорится о возникновении этой странной нематериальной субстанции – сознания или разума. Мы говорим это не для того, чтобы утверждать, что сознание не возникает в процессе эволюции, а просто для того, чтобы констатировать, что его возникновение не совместимо с законами природы в таком виде, в каком они понимаются сегодня» (1992, сс. 19-20, жирный шрифт добавлен).

Возможно, Сперри и хотелось бы, чтобы стихийный материализм был истинным, однако, как красноречиво отметил Эклз, это «не совместимо с законами природы в таком виде, в котором они понимаются сегодня».

Дуализм-интеракционизм

Начиная наше исследование теорий возникновения человеческого сознания, мы процитировали слова Гордона Тейлора, который дал оценку ряду теорий возникновения разума и заявил: «Должен вас предупредить, что ни одна из них не выдерживает критики при более детальном рассмотрении» (1979, сс. 20-21). Комментируя это высказывание, мы отметили: «Завершая наше обсуждение темы сознания, мы хотим предложить третий, альтернативный вариант, который выдерживает «критику при более детальном рассмотрении». Теперь мы достигли этого момента.

Ранее мы цитировали слова Адама Земана, который в своем обзоре сознания для журнала Brain, упомянул, что «современное увлечение сознанием отражает растущее интеллектуальное давление необходимости объяснить, как «жизненная активность» в мозге порождает «ментальный элемент» с богатым субъективным содержанием» (2001, 124:1284). Иначе говоря, существует давление в виде необходимости дать ответ на вопрос: откуда берется сознание?

Конечно, к этому моменту из нашего обзора стало очевидно, что все монистско-материалистические концепции оказались не в состоянии предложить какую-либо убедительную, последовательную и адекватную теорию о происхождении человеческого сознания. Признание этого факта порождает вопрос: почему же тогда многие ученые и философы по-прежнему придерживаются монистско-материалистского мировоззрения?

Мы убеждены в том, что монистско-материалистское мировоззрение укоренилось настолько глубоко, потому что единственная имеющая право на существование альтернатива - какая-либо форма дуализма – предполагает сверхъестественное объяснение происхождения человеческого самосознания! И мы не можем придумать ничего лучшего для доказательства своей точки зрения, чем привести цитату из работы Даниэля Деннетта:

«Вкратце говоря, разум – это мозг. По мнению материалистов, мы можем (в принципе) объяснить любое ментальное явление, используя те же физические принципы, законы и исходный материал, которого достаточно для того, чтобы объяснить радиоактивность, горизонтальное перемещение континентов, репродукцию, питание и рост. Одна из главных задач этой книги заключается в том, чтобы объяснить сознание, не предаваясь сладкозвучной песне дуализма...

Стандартное возражение против дуализма было слишком хорошо известно даже самому Декарту в семнадцатом веке, и будет честным сказать, что ни он, ни последующие дуалисты так и не преодолели его достаточно убедительно. Если разум и тело – это две отдельные вещи или субстанции, они, тем не менее, должны сообщаться. Телесные органы чувств посредством мозга должны информировать разум, должны посылать в него или давать ему какие-то ощущения или идеи или данные, а затем разум, все это обдумав, должен направлять тело в надлежащих действиях. Вследствие этого, данную точку зрения называют интеракционизмом Декарта или интеракционистическим дуализмом...

Существует скрытое подозрение, что наиболее привлекательная черта всей этой темы сознания – перспектива огромной тайны – постоянно удерживает науку в безвыходном положении. Эта фундаментально ненаучная позиция дуализма, по моему мнению, является его наиболее дисквалифицирующей чертой, и именно по этой причине в данной книге я придерживаюсь несомненного догматического правила: дуализма следует избегать любой ценой. Дело не в том, что я думаю, что могу дать сногсшибательное доказательство того, что дуализм во всех его формах ошибочен и непоследователен, а в том, что, учитывая то, насколько дуализм погряз в тайне, принять его – значит сдаться» (1991, сс. 33,34,37, текст в скобках присутствует в оригинале, жирный шрифт добавлен).

С точки зрения Деннетта, править миром должен монистический материализм! Точка. Принятие чего-либо (чего угодно) за пределами науки немыслимо, и представляет собой то, что лауреат нобелевской премии Жак Монод назвал «анимизмом» (верой в духов). В своей книге «Шанс и необходимость», Монод рассмотрел этот вопрос в очень резких терминах:

«Анимизм создал некий завет между природой и человеком, глубокий альянс, пределы которого, кажется, усиливают только ужасающее одиночество. Должны ли мы разрушить эту связь потому, что этого требует постулат объективности? [Монод отвечает: «Да!» - примеч.авторов]

...Все эти системы, укоренные в анимизме, существуют за пределами объективных знаний, за пределами истины, являются чужеродными и, по большому счету, враждебными для науки, которую они хотят использовать, но не уважают и не хранят. Разъединение настолько велико, ложь настолько чудовищна, что она может только завладеть умом и растерзать человека, обладающего хоть какой-то культурой и интеллектом, или движимого нравственным вопросом о том, в чем является источник всего творения. Это, так сказать, несчастье для всех, кто несет или будет нести ответственность за то, как будет эволюционировать и развиваться общество и культура…

Древний завет разбит на куски; человек знает, что, в конце концов, он одинок в бесчувственной беспредельности вселенной, из которой он зародился всего лишь благодаря случаю» (1972, сс. 31,171-172,180, курсив присутствует в тексте оригинала, жирный шрифт добавлен).

Анимизм, говорит Монод, - это ложь, настолько чудовищная, «что она может только завладеть умом и растерзать человека, обладающего хоть какой-то культурой или интеллектом». Почему он пишет с такой ужасающей злостью об убеждении, которое является чем-то отличным от монистического-материалистического мировоззрения? Возможно, Каррингтон лучше всего ответил на этот вопрос, написав:

«В анимизме у нас есть два старых, как мир, понятия – разума или души, и тела, которые существуют как две отдельных сущности, влияя друг на друга... Разум здесь должен влиять на материю, использовать ее в целях собственного проявления. Была бы эта теория истинной, она, конечно же, помогла бы нам принять не только реальность психических явлений, а и выживание индивидуального человеческого сознания после смерти. Основное возражение против этой доктрины заключается в том, что она постулирует некую форму дуализма, оскорбительную для многих умов! Однако возможно, что такая доктрина однажды будет навязана нам постоянно увеличивающимся количеством доказательств, предоставляемых нам физическими исследованиями» (1923, с. 53, курсив присутствует в тексте оригинала, жирный шрифт добавлен).

Приверженцы монистического материализма отлично знают, что было бы, если бы они допустили (или, Боже упаси, приняли) любую форму дуализма. Кастанс спрашивал: «Как мы можем объяснить «разум», если он зародился не в физическом мире?» (1980, с. 20). Давайте ответим на этот вопрос, процитировав слова двоих коллег-эволюционистов Монода – Эклза и Робинсона.

«Нет сомнения в том, что каждый человек осознает свою собственную уникальность… Так как решения, предлагаемые материалистами, не могут объяснить переживаемое нами ощущение уникальности, мы вынуждены приписывать уникальность своего духа или души сверхъестественному сотворению. Если объяснить это в теологических терминах, каждая душа – это Божественное творение, «прикрепленная» к растущему в утробе плоду в какой-то момент между зачатием и рождением. Уверенность внутреннего существа в уникальности индивидуальности влечет за собой необходимость «Божественного творения». Мы утверждаем, что никакое другое объяснение не является убедительным»(1984, с. 43, жирный шрифт добавлен).

Какие сильные слова! Но таким же сильным было их глубокое порицание с точки зрения монизма-материализма.

«Отрицание реальности ментальных явлений, как в радикальном материализме, - это легкая отговорка... Радикальный материализм должен занимать выдающееся место в истории человеческой глупости. Мы рассматриваем обязательственный материализм, как суеверие, не имеющее под собой рационального основания. Чем больше мы узнаем о мозге, тем более отчетливо мы различаем явления мозга и ментальные явления, и тем более чудесными становятся как явления мозга, так и ментальные явления. Обязательственный материализм – это всего лишь религиозное убеждение, которого придерживаются безапелляционные материалисты…которые часто путают свою религию со своей наукой» (1984, сс. 17,36, жирный шрифт добавлен).

Итак, какова же альтернатива? Современник Дарвина, Альфред Рассел Уоллас, обратился к этому вопросу в 1903 году, когда он в 80-летнем возрасте написал в своем классическом труде «Место человека в природе: изучение результатов научного исследования в отношении единства или множественности миров»:

«Другая группа, наверное, намного более обширная, представлена теми, кто, считая, что разум в значительной степени превосходит материю и отличается от нее, не могут поверить, что жизнь, сознание, разум являются продуктами материи. Они придерживаются точки зрения о том, что невероятная сложность неких сил, которые, как кажется, контролируют материю, если не составляют ее, являются и должны являться продуктами разума» (цитата из книги Виллера, 1996, с. 231, жирный шрифт добавлен).

Джеймс Трефил признал: «Тем не менее, присутствует ощущение того, что нечто напоминающее методику Декарта, остается справедливым для вопроса человеческого сознания» (1997, с. 181, жирный шрифт добавлен). Пол Девис писал: «...Физика, проложившая путь всем другим наукам, сейчас движется к более гибкому взгляду на разум...» (1983, с. 8). Он прав. Фактически, говоря о дуализме Декарта, Кастанс отметил:

«Эту теорию нельзя опровергнуть, пока существуют ментальные феномены, нейронные взаимосвязи которых остаются неизвестными. То, что ментальные феномены существуют, нельзя поставить под сомнение по причинам, которые логически обязательны и были приняты (хотя и не открыты) Декартом; их нельзя ставить под сомнение, поскольку сам акт сомнения в них подтверждает их реальность. Реальность сознательного существования подтверждается каждый раз, когда она отрицается... Большинство выдающихся мыслителей, последователей Декарта, отвергли интеракционизм… Однако постепенно, по мере скопления доказательств, оказывается, что монистическое мировоззрение несостоятельно и новый дуализм находится в процессе становления» (1980, сс. 30,31, курсив и текст в скобках присутствует в оригинале, жирный шрифт добавлен).

Кастанс тоже прав. Фактически, «новый дуализм находится в процессе становления». Говоря об эволюционном возникновения самосознания, например, различные авторы (например, Лэк, 1961, с. 128; Лоренс, 1971, 2:170) даже подняли вопрос о «непреодолимой пропасти или бездне между душой и телом». Карл Янг подитожил эту идею раздельного взаимодействия разума/тела, сказав: «Я просто верю, что какая-то часть человеческого «Я» или «Души» не подчиняется законам пространства и времени» (цитата из книги Девиса, 1983, с. 72).

Лорд Адриан язвительно фыркнул, не соглашаясь: «...Пропасть между ментальным и материальным едва ли можно назвать явной». А затем перешел на более спокойный тон, признавшись:

«Однако для многих из нас до сих пор существует одна вещь, которая на самом деле лежит за пределами этой аккуратной и знакомой концепции. И эта вещь – мы сами, наше эго, «я», которое отвечает за восприятие и за мышление и за действия; личность, осознающая свою идентичность и свое окружение. Как только мы позволяем себе задуматься над своим местом в общей картине, кажется, что мы выходим за границы естественной науки» (1965, сс. 239,240).

Или, как отметил Эклз, «я настаиваю на том, что мы должны признать, что уникальная индивидуальность является результатом сверхъестественного сотворения, или то, что в религиозном смысле называется душой» (1982, с. 97).

Однако обратите внимание на вывод Каррингтона (который мы приводили выше): «Однако возможно, что такая доктрина однажды будет навязана нам постоянно увеличивающимся количеством доказательств, предоставляемых нам физическими исследованиями» (1923, с. 53). Даже Земан, семьдесят восемь лет спустя, в своей обширной, тщательно исследуемой другими учеными статье о сознании, признал, что «некоторое количество комментаторов считают, что некая версия этой… «двухаспектной» теории предлагает возможное решение философской загадки сознания»(2001, 124:1284). Роджер Левин допустил:

«В основном, материализм, философская альтернатива дуализму, доминирует в современном мышлении по поводу сознания… На самом деле, дуализм Декарта не полностью мертв, как об этом свидетельствует сэр Джон Эклз, один из величайших неврологов этого столетия...» (1992, с. 157, жирный шрифт добавлен).

Джон Глидман в своей статье «Ученые в поисках души», которую он написал для издания Science Digest, отметил:

«От Беркли до Парижа и от Лондона до Принстона, выдающиеся ученые от нейрофизиологии до квантовой физики выходят на сцену и признают, что они верят, по крайней мере, в возможность существования таких ненаучных объектов, как бессмертный человеческий дух и божественное сотворение» (1982, 90[7]:77, жирный шрифт добавлен).

И одним из ученых, о котором довольно пространно говорит мистер Глидман, является сэр Джон Эклз из Великобритании. Дэниэл Деннетт написал в своей книге «Сознание объяснено»: «С момента первой классической нападки Гилберта Райла (1949) на то, что он назвал декартовской «догмой призрака в машине», дуалистам приходится защищаться» (1991, с. 33). Но больше этого не нужно! Позвольте нам представить вам Джона Карью Эклза – человека, которого Роджер Левин назвал «одним из величайших неврологов этого столетия».

Доктор Эклз до самой своей смерти в 1997 году в возрасте 94 лет, был одним из наиболее выдающихся электрофизиологов в мире. В 1929 году он получил в Оксфорде степень доктора философии, куда он был принят по стипендии Родза при нобелевском лауреате сэре Чарльзе Шеррингтоне – человеке, которого сам Эклз однажды назвал «величайшим неврологом эпохи» (Эклз, 1994, с. 13). С 1952 по 1966 год он был профессором физиологии в Австралийском национальном университете, в 1958 году был посвящен в рыцари королевой Елизаветой, а пять лет спустя, в 1963 году, получил нобелевскую премию в сфере медицины или физиологии (совместно с Аланом Л. Ходжкином и Эндрю Ф. Хаксли) за свои исследования свойств синаптической трансмиссии. Вот что написал о докторе Эклзе Глидман в своей статье 1982 года «Ученые в поисках души»:

«В 79-летнем возрасте сэр Джон Эклз не уходит «тихо в ночь». Этот великий физиолог, до сих пор элегантный и бодрый, объявил войну 300 годам научных предположений о природе человека. Получив в 1963 году нобелевскую премию в сфере физиологии или медицины за свое новаторское исследование синапса (точки, в которой нервные клетки сообщаются с мозгом) — Эклз решительно защищает древнее религиозное убеждение в том, что человек несет в себе таинственную составляющую физического и неосязаемого духа... Наше нематериальное «я» контролирует свой «координатор-мозг» так, как водитель управляет автомобилем, или как программист управляет компьютером. Духовное присутствие в человеке, по словам Эклза, представляет собой лишь шепот физического влияния на мозг, подобный компьютеру, и его достаточно, чтобы заставить некоторые нейроны выстреливать, а другие – оставаться в состоянии спокойствия. Смело продвигая идеи, которые для большинства ученых остаются величайшей ересью, Эклз также утверждает, что наше нематериальное «я» сохраняется после смерти физического мозга» (90[7]:77, жирный шрифт добавлен).

Несмотря на то, что еще много чего можно сказать о докторе Эклзе и о многочисленных знаках отличия и наградах, которых он был удостоен за всю свою длинную и впечатляющую профессиональную карьеру, этого достаточно, чтобы убедить читателя в его квалификации говорить о предмете, о котором пойдет речь далее.

Любой, кто знаком с нейрофизиологией и/или нейробиологией, знает имя сэра Джона Эклза [один из нас (Брэд Харреб) изучал работы доктора Эклза, получая степень кандидата наук в нейробиологии]. Однако для тех, кто, возможно, не знаком с этим поразительным человеком, мы хотели бы представить вам доктора Эклза посредством одной цитаты, взятой из главы «Крушение современного атеизма», которую Норманн Гайзлер написал для книги «Интеллигенты заявляют о Боге» (в которой, кстати, есть глава, написанная самим Эклзом). Гайзлер писал:

«Экстремальная форма материализма предполагает, что разум (или душа) – это материя. Более современные формы предполагают, что разум сводится к материи или зависит от нее. Однако с научной точки зрения многое произошло в нашем поколении, чтобы разоблачить глиняное основание материализма. Больше всего заслуживает внимания работа сэра Джона Эклза, за которую он получил нобелевскую премию. Его работа о мозге продемонстрировала, что разум или намерение – это нечто большее, чем физическое. Он показал, что двигательная зона мозга приводится в движение простым намерением сделать что-то, без задействования двигательной коры головного мозга, (которая контролирует движения мышц). Поэтому, по сути, разум для мозга играет такую же роль, как архивариус для библиотеки. Первое не ограничивается вторым» (1984, сс. 140-141, текст в скобках и курсив присутствуют в тексте оригинала, жирный шрифт добавлен).

Эклз и его друг на всю жизнь, сэр Карл Поппер, прославленный британский ученый-философ, рассматривали разум, как определенно нематериальную сущность. Однако ни один из них не делал этого из религиозных соображений. Доктор Эклз, так же, как и Поппер, был посвященным эволюционистом по Дарвину. Однако они имели такое суждение о человеческом разуме благодаря своим научным исследованиям! Говоря, в частности, о человеческом самосознании, Эклз писал:

«Оно зависит от наличия достаточного количества таких критически сбалансированных нейронов, и, следовательно, только в таких условиях становятся возможны воля и восприятие. Однако не является необходимым, чтобы вся кора головного мозга находилась в этом особом динамичном состоянии... На основании этой концепции [активности коры головного мозга — прим. авторов] мы можем смело предстать лицом к лицу с незаурядными проблемами, присущими строгому дуализму — взаимодействием мозга и сознательного разума, мозга, получающему сигнал от сознательного разума в волевом действии, и, в свою очередь, передачей разуму сигнала в сознательном опыте... Давайте скажем начистоту о том, что для каждого из нас первостепенной реальностью является наше сознание. Все остальное – это всего лишь производная реальность или реальность второго порядка. Пытаясь понять затруднительные проблемы, лежащие в самом центре нашего бытия, нам придется решить колоссальные интеллектуальные задачи» (1966, сс. 312,327, жирный шрифт добавлен).

Доктор Эклз всю свою сознательную жизнь посвятил изучению проблемы мозга/разума, и пришел к выводу, что это две совершенно разные субстанции. В книге, которую мы уже цитировали выше («Беседы нобелевских лауреатов»), Норманн Кузинс, выступивший в качестве модератора во время бесед четырех нобелевских лауреатов, среди которых был и доктор Эклз, сделал следующее утверждение: «Сэр Джон Эклз не преувеличивал, настаивая на том, что воздействие нематериального разума на материальный мозг не только было постулировано, но и продемонстрировано научным путем» (1985, с. 68, жирный шрифт добавлен). Сам Эклз в своей книге «Понимание мозга» писал:

«Когда много лет назад я вслед за сэром Чарльзом Шеррингтоном теоретически допустил, что существует определенная зона мозга, которая связана с сознанием, я, конечно же, не мог вообразить, что через несколько лет будут проведены четкие экспериментальные тесты. Однако теперь мы имеем четкое различие между доминирующим полушарием, которое находится в связи с сознательным «я», и второстепенным полушарием, не имеющим такой связи» (1973, с. 214).

Прежде, чем продолжить, мы хотели бы кое-что добавить к этой цитате. 15 марта 1952 года в издании British Medical Journal был опубликован некролог сэра Чарльза Шеррингтона. Там было сказано следующее:

«4 марта 1952 года смерь сэра Чарльза Шеррингтона в возрасте 94 лет ознаменовала уход из жизни гения, заложившего основание наших знаний о головном и спинном мозге. Его классический труд «Интегративное действие нервной системы», опубликованный в 1906 году, до сих пор является источником вдохновения для физиологов во всем мире. Эта книга была переиздана в 1947 году для первого послевоенного (состоявшегося после Второй мировой войны) Международного конгресса по психологии. Его работа сделала для неврологии то же самое, что атомистическая теория сделала для химии. Она все так же актуальна, как была в 1906 году, и с тех пор не нуждалась в пересмотре».

Как досадно, наверное, было эволюционистам признавать, что этот «гений», заложивший основание «наших знаний о головном и спинном мозге», сказал перед самой своей смертью одному из своих учеников, сэру Джону Эклзу: «Для меня на данный момент единственной реальностью является человеческая душа» (цитата из книги Поппера и Эклза 1977 с. 55, жирный шрифт добавлен). Какое удивительное утверждение из уст человека, воздвигнувшего многие столпы, на котором на сегодня зиждется современная нейроанатомия!

Кузинс продолжил эту мысль:

«Эклз – это человек, показавший, что ментальные акты намерения инициируют вспышки разрядов в нервной клетке мозга. Он пытался дать человеческому мозгу дорогу в жизнь, заставить науку признать, что мышление – это намного более сложная деятельность, чем просто функционирование нервных механизмов... Вы оба [Эклз и Сперри— примечание авторов] пришли к своим выводам благодаря жесткой дисциплине в лаборатории. Если вы убеждены в том, что ментальная реальность инициирует и направляет биохимические реакции в мозге, то именно научные эксперименты, а не философские предположения, убедили вас в этом» (1985, сс. 56, 21,57, курсив присутствует в тексте оригинала, жирный шрифт добавлен).

Так в чем же именно заключается взаимосвязь между разумом и мозгом? Эклз дает на этот вопрос такой ответ:

«Как может ментальный акт намерения активизировать по всей границе разума/мозга эти определенные двигательные зоны коры головного мозга, нейроны обладающие определенным кодом, активирующие программы движения, которые приводят в действие намеренные непроизвольные движения? Ответ в том, что, несмотря на так называемую «непреодолимую» сложность воздействия нематериального разума на материальный мозг, было продемонстрировано, что оно, без сомнения, происходит благодаря ментальному намерению – к глубокому неудовлетворению всех материалистов и физикалистов» (1985, сс. 55-56, жирный шрифт присутствует в тексте оригинала).

«Мы обнаружили, что ментальные намерения воздействуют на двигательные зоны коры головного мозга крайне избирательно и специфично. Хотя этот процесс еще до конца не понят, ментальные намерения способны активировать на границе разума/мозга особые нейроны двигательной зоны коры головного мозга, и инициировать действие определенных двигательных программ, вызывающих осознанные движения. Как я отмечал ранее, это может стать «непреодолимой» трудностью для ученых-материалистов, однако факт остается фактом: как демонстрируется результатами исследования, нематериальный разум воздействует на материальный мозг» (цитата из книги Кузинса, 1985, сс. 61-62,85-86, курсив присутствует в тексте оригинала, жирный шрифт добавлен).

В своей книге «Чудо быть человеком: наш мозг и наш разум», Эклз и Робинсон прокомментировали исследование трех групп ученых (Роберта Портера и Коби Брикмана, Нилза Лассена и Пера Лоранда, Ханса Корнхюбера и Людера Деке), и все они предоставили потрясающие и неоспоримые доказательства того, что «ментальное намерение» предшествовало фактической нейронной реакции, таким образом, доказав, что разум – это не то же самое, что и мозг, а совершенно отдельная структура» (1984, сс. 156-164, жирный шрифт добавлен). Эклз и Робинсон пришли к заключению:

«Впечатляет то, что многие образцы из нескольких сотен нервных клеток двигательной зоны коры головного мозга выстреливали буквально за одну десятую долю секунды до первого выстрела пирамидальных клеток в спинной мозг... Таким образом, существуют сильные доказательства гипотезы о том, что двигательная кора головного мозга является единственной сферой мозга, принимающей ментальные намерения, которые ведут к осознанным движениям» (сс. 157,160, жирный шрифт присутствует в тексте оригинала).

Достаточно интересно то, что Эклз был не первым ученым, задокументировавшим такую независимость в том, что касается воздействия разума на мозг. Как он признался сам:

«Серия невероятных экспериментов за последние несколько лет изменили наше понимание явлений мозга, касающихся инициализации осознанных движений. На данный момент можно заявить, что первые реакции мозга, вызванные намерением двигаться, происходят в нервных клетках двигательной зоны коры головного мозга. Она находится в самом верху мозга, главным образом в медиальной поверхности. Эта зона была открыта выдающимся нейрохирургом Вайлдером Пенфилдом, когда он стимулировал открытый человеческий мозг в попытках найти эпилептические «очаги» (зоны иррегулярной активности, связанной с эпилептическими припадками)» [Эклз и Робинсон, 1984, с. 156, текст в скобках и жирный шрифт присутствуют в тексте оригинала].

В 1961 году канадский нейрохирург Вайлдер Пенфилд сообщил о поразительной демонстрации реальности активной работы разума. Он наблюдал, как разум действовал независимо от мозга в контролируемых экспериментальных условиях, которые при желании можно было воспроизвести (см. Пенфилд, 1961; 1975; Кастанс, 1980, с. 19). Пациент доктора Пенфлида страдал эпилепсией и височная доля одного из его полушария была открыта после предыдущей операции. Пенфилд сообщил:

«Когда нейрохирург воздействует электродом на двигательную зону мозговой коры пациента, тем самым он заставляет двигаться руку, находящуюся напротив, а когда он спрашивает пациента, почему он пошевелил рукой, ответ был таков: «Я этого не делал. Вы заставили меня это сделать»... Можно сказать о том, что пациент рассматривает себя, как будто он существует в отдельности от своего тела. Однажды, когда я предупредил пациента о своем намерении простимулировать двигательную зону коры головного мозга и попросил постараться не шевелить рукой, когда будет применено действие электрода, он придерживал свою руку другой рукой, и ему с трудом удавалось ее удержать. Таким образом, одна рука, находящаяся под влиянием правого полушария, на которого воздействовал электрод, и другая рука, контролируемая левым полушарием, были вынуждены бороться друг с другом. За «действиями мозга» одного полушария стоял разум пациента. Действиями другого полушария руководил электрод (цитата из книги Кестлера, 1967, сс. 203-204, жирный шрифт добавлен).

Далее Пенфилд приходит к такому заключению:

«Что именно руководит работой этих механизмов, предпочитая выбрать один, а не другой из них? Это какой-то еще механизм, или же где-то в разуме есть нечто совершенно другой природы? Заявления о том, что эти две сущности являются одной, не делает их таковыми. Однако это на самом деле препятствует прогрессу исследования» (с. 204).

Завершая свою хирургическую практику, доктор Пенфилд писал:

«За всю свою научную карьеру, я, как и другие ученые, пытался доказать, что мозг является причиной разума. Однако теперь, наверное, пришло время, когда мы должны с пользой рассмотреть факты и задать себе вопрос: на самом ли деле механизмы мозга отвечают за разум? Можно ли объяснить разум с помощью того, что нам известно о мозге? Если нет, то какая из двух возможных гипотез будет более обоснованной: о том, что человеческая сущность базируется на одном элементе или на двух?» (1975, с. xiii, жирный шрифт добавлен).

Последние наблюдения Пенфилда заставили его задуматься о следующем:

«Правильный научный подход для нейрофизиолога таков: следует пытаться доказать, что мозг объясняет сознание, и что сознание – это не более, чем одна из функций мозга. Однако за все время анализа, я не обнаружил никакого намека на действия механизма мозга/разума, которое отвечает за действия разума...

В конце концов, я прихожу к заключению о том, что, несмотря на новые методы, такие как применение стимулирующих электродов, наблюдение за пациентами в сознании, и анализ эпилептических припадков, нет веских доказательств того, что мозг самостоятельно может выполнять ту работу, которую выполняет разум. И я прихожу к выводу, что намного проще логически объяснить существование человека на основании двух элементов, нежели на основании одного» (1975, сс. 104,114, жирный шрифт добавлен).

Это слова врача, изучавшего мозг на протяжении десятков лет, и собиравшего и анализировавшего данные из первых рук. В своей работе «Тайна разума», Пенфилд заключил, что разум может быть «отдельной и обособленной субстанцией» (с. 62, жирный шрифт добавлен). Мы всем сердцем с ним согласны. А. О. Гомес в своей главе под названием «Проблема мозга-сознания в современных научных исследованиях», из книги «Мозг и сознательный опыт» написал:

«Зачастую исследования проводятся таким образом будто все изучаемые случаи – это ни что иное, как трансформация одних физиологических явлений в другие; ментальные явления либо игнорируются, либо рассматриваются, как явления второстепенной важности... Как могут рецепторы физических ощущений влиять на ощущения? Как может реакция мозга обуславливать реакцию разума? Как может (так часто упоминаемый) «магический пучок» нервных импульсов мозга, который всегда сплетается в значимые, но не повторяющиеся рисунки, - как может этот «пучок» порождать такие богатые ментальные переживания, как видение всего того, что мы видим, слышание всех звуков, которые мы слышим, и все телесные ощущения, которые мы испытываем?» (1965, с. 448, 446, текст в скобках присутствует в оригинале, жирный шрифт добавлен).

В книге с беседами лауреатов нобелевской премии на эти темы, Кузинс отметил: «Возникает естественный вопрос: откуда берутся ментальные намерения, каков их источник, каково их происхождение?» (1985, сс. 66-67, жирный шрифт добавлен). Эти «ментальные намерения» действительно важны, как признал Аян Теттерсалл, написав:

«Каждый согласится с тем, что главным аспектом сознания является способность формировать намерения; и никто не возразит, что люди большую часть своей жизни занимаются этим видом деятельности, какими бы пустыми, в конечном счете, не оказывались их намерения» (2002, с. 58).

Итак, как же Эклз ответил на вопрос о том, откуда берутся эти ментальные намерения? Он ответил: «В противовес этим материалистическим или параллелистическим теориям выступают теории дуалистическо-интеракционные. Важнейшая черта этих теорий заключается в том, что разум и мозг рассматриваются как независимые сущности...» (Эклз и Робинсон, 1984, с. 35, жирный шрифт добавлен). В виде резюме, приведем точку зрения Эклза:

«Осознающий себя разум принимает активное участие в считывании информации со множественных активных центров на высшем уровне мозговой деятельности, а именно, с координирующих модулей, в основном находящихся в доминирующем полушарии головного мозга. Самосознающий разум выбирает нужные модули в зависимости от внимания и интереса, и время от времени интегрирует эту выборку, чтобы придать единство даже самым случайным переживаниям. Более того, самосознающий разум воздействует на эти нервные центры, модифицируя динамические временно-пространственные образцы нейронных явлений. Таким образом, предполагается, что самосознающий разум осуществляет роль интерпретации и контроля над нейронными явлениями... Данная гипотеза касается нейронных механизмов, действующих, как излучательные и принимающие структуры: переживаемое единство происходит не благодаря нейрофизиологическому синтезу, а благодаря предполагаемому интеграционному характеру самосознающего разума» (1982, сс. 244-245, жирный шрифт добавлен).

Читать далее

Читайте также

Подпишись на рассылку

Электронная рассылка позволит тебе узнавать о новых статьях сразу как они будут появляться